Узнав, что я не могу иметь детей, я стал по-другому смотреть на многие вещи. Мне нужен был кто-то рядом. Нужна была Клео.
Ты, наверное, удивлен, почему я не отослал тебя к матери, узнав, что ты не мой сын. Тебе было восемнадцать лет тогда. Клео восхищалась тобой. Она уехала бы следом. А я не мог этого допустить. Но если бы мне удалось убедить ее в том, что ты недостоин ее любви…»
— Ты больной сукин сын, Джерри Девлин.
«И наконец, ты не знаешь, что Атта и Джон познакомились еще в университете. Это было двадцать восемь лет назад. Я встретил Атту, когда Джон уехал за границу, чтобы заниматься наукой. Можешь делать выводы, Джек».
Джек с силой сжал листки. Ему было двадцать семь лет.
«Что ты скажешь Клео и что будешь делать, зависит от тебя. Может, проклянешь меня за это письмо, а может, отблагодаришь…»
Джек не стал читать дальше. У него дрожали руки, а в животе все переворачивалось. Буквы поплыли перед глазами. Мозг судорожно сопоставлял годы и даты.
Думай! Думай! Но ничего не получалось. Джек смахнул бумаги со стола.
Джерри мог пойти на обман, чтобы зародить сомнения в его душе.
Джек знал одно: чтобы быть уверенным, надо найти мать.
— Клео. — Он произнес ее имя. Только она могла спасти его, и вот…
Ее отец может оказаться и его отцом. Джон Хонейвелл был любовником его матери двадцать восемь лет назад. Джек не мог заставить Клео пройти через боль и унижение.
Джек схватился за телефон и набрал номер Скотта.
— Это Джек, — только и сказал он. — Бросай все и приезжай. Мне нужна твоя помощь.
Через пятнадцать минут Джек рассказал обо всем Скотту. Слава богу, у него был адрес матери. Он заказал билет на первый же рейс в Норт-Квинленд, вызвал такси и быстро собрал сумку. Осталось только сообщить Клео об отъезде.
Прошло уже полчаса с тех пор, как они позавтракали, а Джек так и не появился в гараже. Клео работала, размышляя над тем, как Джек мог заниматься с ней любовью, будто она была для него единственной женщиной на земле, а потом назначать встречу другой. А может, она становится параноиком? Наверное.
— Тук, тук.
— Привет, — улыбнулась Клео Джеку.
— Надеюсь, я не слишком тебя отвлекаю.
— Разве это важно? — Клео заглянула в его темные глаза, и вдруг страшная мысль пронзила ее существо.
— Клео… я пришел сказать, что…
— Уезжаешь. — Она закрыла глаза.
Джек снова покидает ее. Но уже не так, как в прошлый раз. Теперь он оставляет ей не только разбитое сердце, но и воспоминания о великолепной ночи. Единственной ночи, которую они провели вместе.
Он увозит с собой надежду. Ее надежду на их совместное будущее, дом, который у них мог бы быть, детей, которых они могли бы иметь…
В гараже слышались звуки проезжающих мимо машин, скрежет флюгера на крыше, лай соседских собак и пение птиц. Звуки дома. Звуки, которые Джека никогда не интересовали.
— Какая-нибудь красавица предложила что-то лучше, чем любовь, Джек?
— Не надо так, Клео… — Его голос дрогнул. — Я вернусь, и мы поговорим.
— Знаешь что, Джек? Я не хочу больше говорить с тобой! Никогда! И не хочу, чтобы ты возвращался, понял? А если ты каким-то чудом приедешь обратно, то уже не найдешь меня здесь! Я не собираюсь снова ждать тебя. — Клео замолчала, словно решаясь на что-то. — Я люблю тебя, Джек Девлин. Люблю так, что не могу описать этого словами. Люблю больше всего на свете. Если я опущусь перед тобой на колени и буду умолять остаться или взять меня с собой, сделаешь ли ты это, Джек?
Он закрыл глаза и поднял было руку, но потом опустил ее.
— Клео, я…
— Ты так не думаешь. Что ж, прощай, Джек. — Закусив губу, чтобы не расплакаться, Клео отвернулась.
Она не слышала, как он вышел. Через несколько минут, когда рука устала колотить молотком по металлу, она остановилась. И поняла, что снова осталась одна.
Клео любила Джека и мечтала, чтобы он любил ее. Она желала этого так сильно, что физически ощущала боль. Идиотка! Она отшвырнула молоток.
Джеку чужда любовь. Что говорить о Клео, если он не уважил даже собственного отца. Одно Клео знала точно — она не может больше оставаться в этом доме. И не останется. Не будет ждать возвращения Джека.
— Спасибо, что разрешил мне и Кону пожить у тебя, Скотт. Ты настоящий друг.
— Ну что ты, — смутился он. — Нет проблем.
— Думаешь, Джейс не будет возражать?
У Клео было смутное подозрение, что сосед Скотта не в восторге от кошек. Да и от самой Клео тоже.
— Эта квартира наполовину моя, так что все в порядке.
Это был немного не тот ответ, который надеялась услышать Клео, но в маленькой квартирке Дженни с одной спальней нельзя держать еще и кота. А ночевать в собственном доме Клео никак не могла. Ее дом. Этот факт только усиливал боль.
Клео поставила корзинку с котом на пол.
— Надеюсь, он найдет какую-нибудь лазейку. Константин не привык весь день сидеть дома.
— Конечно, найдет, — успокоил ее Скотт. — Иди сюда. Присядь. Нам нужно поговорить.
Сдвинув одежду на край дивана, Клео издала нечто похожее на полусмех или полувздох.
— Думаешь, я буду плакаться, а ты подставишь дружеское плечо?
— Нет, мне тоже есть что сказать. Ты должна это знать.
Никогда еще Клео не видела Скотти таким серьезным. И не скажешь, что этот самый парень совсем недавно уплетал банановый торт на ее кухне.
