Страсти по адмиралу Кетлинскому - [4]

Весьма любопытен в дневнике А.А. Денисова разговор между Кетлинским и мичманом С.В. Шереметевым с крейсера «Паллада». Офицеры всего за несколько часов до нападения японцев на Порт-Артур шли на катере на стоявшие на внешнем рейде корабли. Все обсуждали новость — срыв русско-японских переговоров и отзыв японского посла из Петербурга. По воспоминаниям Денисова, Кетлинский сказал буквально следующее:

«Япония во что бы то ни стало желает войны и начнет ее теперь немедленно, а отозвание посланника нужно понимать как объявление войны, и других объявлений было бы ожидать глупо. Ну, рассудите, неужели японцы настолько рыцарски вежливы, что придут к нам на рейд и пришлют объявление — вот-де мы вызываем вас, господа русские, на бой — давайте драться! (все бывшие на катере засмеялись). Нет, — продолжал Кетлинский, — ждать еще каких-то объявлений было бы преступно глупо, теперь нам немедленно нужно напасть на их флот или же ждать начала войны со стороны японцев, но ждать в полной боевой готовности и со всевозможными предосторожностями…»

Мичман Шереметев, по словам Кетлинской, считал, что японцы без предварительного объявления войны напасть не решатся. При этом он сообщил, что наместник все же приказал сегодня ночью выйти в море двум крейсерам «Палладе» и «Диане».

«— Ага, следовательно, наконец, и наши правители начинают сознавать серьезность положения, — отвечал Кетлинский, — Ну, а в отношении сетевого заграждения ничего не слышно, сегодня не придется его ставить?

— Нет, сети ставить наместник запретил, потому что этим мы покажем японцам, что мы их боимся…»

Крейсера, как известно, в дозор так и не были посланы. Последствия этого были роковыми…

Глава вторая. ПОРТ-АРТУРСКАЯ СТРАДА

Первый удар был нанесен японскими эсминцами в ночь на 27 января. Несмотря на разрыв дипотношений, на нашей эскадре не были предприняты даже элементарные предосторожности: корабли стояли на внешнем рейде, часть из них была освещена, а противоторпедные сети выставлены не были.. В таких условиях успех японцев был скромным — они лишь повредили торпедами броненосцы «Цесаревич», «Ретвизан» и крейсер «Паллада». Наши корабли открыли ответный огонь, чем сорвали все последующие атаки.

На «Ретвизане» приближающиеся японские миноносцы в свете прожектора обнаружил вахтенный начальник, лейтенант Развозов, который и подал сигнал «отражение минной атаки». Однако головной японский эсминец «Сиракумо» уже выпустил торпеду, которая поразила броненосец. Удар пришелся в носовую часть левого борта. Вода моментально затопила помещение подводных торпедных аппаратов. Из находившихся там шести человек спастись удалось лишь одному. Во внутренних помещениях «Ретвизана» погас свет, вода продолжала заливать носовые отсеки, из-за чего броненосец оседал носом и кренился на левый борт.

Командир «Ретвизана», разбуженный взрывом, выбежал наверх уже в разгар боя. На броненосце пробили водяную тревогу. И тогда, не дожидаясь приказания, лейтенант Кетлинский на свой страх и риск приказал затопить патронные погреба правого борта, что оказалось весьма своевременной мерой, предотвратило возможную детонацию боезапаса и помогло уменьшить крен. В своем докладе по итогам этого первого боя Щенснович признал действия Кетлинского не только весьма своевременными, но и единственно верными.

Из дневника старшего минно-артиллерийского содержателя А.А. Денисова об атаке «Ретвизана»: «Господа офицеры отличались от матросов еще большим испугом и растерянностью и были похожи больше на барышень в мундирах, чем на мужчин… Но не могу сказать, что все они были негодяи и бездарные трусы, были действительно исключения… Крен в это время достигал 10 градусов, и на палубе стоять было невозможно. Вода достигла до открытых пушечных портов левого борта и готовилась хлынуть в них, после чего наша гибель была бы неизбежна. Но в это время лейтенант Кетлинский совместно со старшим комендором Спрудисом уже принимали меры предотвращения этой опасности путем затопления патронных погребов правого борта».

Из послужного списка К.Ф. Кетлинского: «Награжден золотою саблею с надписью «За храбрость» за проявление особого мужества во время внезапной минной атаки на эскадру Тихого океана 26 и в бою 27 января 1904 г.».

Когда неприятельские миноносцы были отогнаны, поврежденный «Ретвизан» двинулся на внутренний рейд. Однако пройти по фарватеру не удалось: полузатопленный корабль плохо слушался руля. В результате рыскания броненосец сел носом на мель на входе в гавань, застряв прямо поперек фарватера.

Утром 27 января у Порт-Артура появились уже главные силы японского флота. Наша эскадра немедленно снялась с якорей и вышла навстречу противнику, несмотря на серьезный перевес того в силах. Японцы, не приняв боя, ушли. Сидевший на мели «Ретвизан» почти не участвовал в этом бою, сделав всего два выстрела.

Сразу снять броненосец с мели не удалось, и он некоторое время защищал рейд в качестве своеобразного плавучего форта. От возможных повторных торпедных атак корабль прикрыли противоминными сетями.

В ночь на 1 февраля, пользуясь сильным снегопадом, японские миноносцы попытались произвести разведку рейда, но были отогнаны точным огнем «Ретвизана».