Страсть по-итальянски - [24]

– Еще и еще раз повторяю: я просто помогала знакомому.

– Мужчине, я полагаю?

Ну зачем, зачем он нарывается? Зачем ему так важен ответ? И без того ревнует к этому Антону…

До встречи с Лили Марко и не думал, что умеет ревновать.

– Да, – через силу выговорила она. Ах, и зачем она согласилась тогда на уговоры сводного брата? Если бы только они с Марко встретились впервые на приеме, а не в замшелой студии… И что тогда? Она сразила бы его наповал своим умом и красотой? И он рухнул бы, поверженный, к ее ногам? И возжелал ее так же сильно, как она сейчас желает его? Переведя дух, она взяла себя в руки и сухим профессиональным тоном сменила тему: – Мы вот на ту виллу плывем?

Марко наклонился к иллюминатору, опасно приблизившись к Лили, и она почувствовала запах мыла, смешивающийся с теплым ароматом тела. Катер качнуло на волнах, и Лили отпрянула на сиденье, лишь бы только не коснуться Марко. Не хватало еще, чтобы он снова подумал, будто она с ним заигрывает…

Мужчины по природе охотники. Они быстро устают от тех женщин, которые к ним привязаны, и опять отправляются на поиски. Их возбуждает сам процесс покорения новых и новых вершин. Сколько раз она наблюдала за тем, как отец меняет любовниц. Видела, как он разбил сердце матери. Лучше уж вообще не влюбляться, чем умирать потом под осколками чувства, видя, что любимый устал от тебя и к тебе охладел.

Из-под заколки, скреплявшей прическу Лили, выскользнул локон, и Марко ощутил отчетливое желание откинуть его с ее лица. Тогда пальцы его коснулись бы мягкой кожи на ее шее. Она повернулась бы, и он взглянул в темно-серые удивленные глаза. Губы ее раскрылись бы, готовые к его поцелуям. Марко хотел обнять ее и держать так долго-долго. Хотел целовать, пока она не прошепчет, обессиленная от желания, его имя, моля о близости.

Снова и снова его мучают эти неуместные, преступные, необъяснимые думы. Сегодня на протяжении всего дня он наблюдал, как она общается со смотрителями коллекций, как внимательно выслушивает их, хотя, похоже, сама знает о предмете разговора намного больше. Доктор Райтингтон показала себя отличным переговорщиком, очень коммуникабельным человеком, умеющим слушать, прекрасным специалистом, для которого, несмотря на все ее научные заслуги и регалии, важно мнение других. Женщиной, которая придает значение тому, что чувствуют остальные. И в то же время, Марко это знал, перед ним хищница, готовая поживиться на наивности и жадности глупого юноши…

– Да, именно сюда мы и направляемся, – подтвердил он, и катер как раз повернул к причалу. – После осмотра коллекции нас будет ждать машина. Не думаю, что сегодня останется время на шелкопрядильню. Герцогиня – дама пунктуальная и, как многие представители ее поколения, ожидает того же от остальных. Думаю, она уже составила для вас план развлечений на сегодняшний вечер. Что-нибудь вроде званого ужина. Но если хотите, я с ней переговорю, она вас извинит. Вам ведь, наверное, не терпится отчитаться перед комитетом о проделанной за сегодня работе?

Тут он угадал, но Лили знала, что слова его продиктованы скорее желанием побыстрее избавиться от ее компании, чем заботой о ее планах на вечер.

– Спасибо, но в этом нет необходимости. Общение с владельцами поместий входит в мои обязанности. Кроме того, думаю, герцогиня может поведать массу интересного о своей семье и вилле. Но если таким образом вы намекаете, что не желаете меня видеть… – проговорила она, давая Марко понять, что раскусила его замысел.

– Отнюдь. Просто решил, что вам тоже нужно свободное время.

– Я сюда работать приехала. В том числе выслушивать истории владельцев и обитателей поместий, – жестко отрезала Лили.

Третью виллу покидали с небольшим отставанием от графика. Изначально поместье строилось для одного из приближенных Наполеона. Нынешний владелец, пожилой итальянец, в совершенстве владеющий английским, не только согласился предоставить для выставки несколько экспонатов, но также с радостью разрешил Лили провести съемку интерьеров и впоследствии использовать снимки в экспозиции, что было огромной удачей. Судя по всему, ей удалось совершенно покорить виконта искренним интересом к истории его семьи.

Наблюдая, как Лили профессионально фотографирует, Марко испытывал противоречивые чувства: с одной стороны, нельзя было не восхищаться ее мастерством, но с другой – ее умелые действия служили доказательством того, что женщина ведет двойную жизнь.

«Скорей бы вся эта канитель с выставкой закончилась и доктор Райтингтон исчезла из моей жизни, – размышлял Марко. – Но вот удастся ли так же просто выбросить ее из моего сердца? Стоп! Какое еще сердце! Она никто! Ничего не значит для меня! А вчерашний приступ влечения тоже ничего особенного не означает, ведь интерес она вызывает только физический, а не духовный. Ей никогда не завоевать моего сердца! Никогда? Что ж тогда я ревную, как сумасшедший… Почему злюсь?»

Тут пришла пора прощаться с хозяином поместья, и Марко с облегчением отвлекся от своих непростых дум.

Всю дорогу до дома герцогини, окруженного классическим итальянским садом, Марко не проронил ни слова, и Лили такое молчание тревожило. Ее очень задевали его холодность, но первой вступать в разговоры она не собиралась. Ведь это все равно что биться лбом об стену!