Страсть по-флорентийски - [18]

– Я не хочу, чтобы ты уходил.

Это прозвучало так тихо, что Луке сперва показалось, что он ослышался. Но Шеннон, словно в подтверждение своих слов, подняла руки и обняла его за шею. Он чувствовал теплое дыхание на своем лице, ее грудь мягко прикасалась к его груди, а бедра – к его бедрам. Лука боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее.

Потребность Шеннон в его присутствии не проходила и в последующие дни, когда она мало что осознавала. Лука был рядом и помогал ей.

– Ешь, – говорил он ей, и она ела. – Спи, – и она, как маленький ребенок, послушно ложилась в кровать и закрывала глаза.

По утрам они вместе завтракали, затем Лука вез ее в больницу, чтобы она побыла с ребенком, пока он занимался другими делами. Днем Лука опять возвращался в больницу, проводил немного времени в детской, прежде чем отвезти Шеннон домой. Там он усаживал ее за стол и заставлял рассказывать о работе, о жизни в Лондоне, о Кейре и Анджело – о чем угодно, лишь бы заставить ее мозг работать.

Семья Сальваторе смягчилась по отношению к Шеннон. Миссис Сальваторе предложила переехать к ней, но Шеннон отказалась.

– Я хочу остаться с Лукой, – объяснила она, слишком поглощенная горестными мыслями, чтобы понять, что это приглашение было попыткой увести ее подальше от Луки. Впрочем, Лука случайно услышал их разговор и сам отклонил приглашение матери.

Шеннон двигалась как в тумане, который рассеивался лишь тогда, когда она бывала с ребенком. Ее мир сфокусировался вокруг крошечной, так рано осиротевшей дочки Анджело и Кейры.

Она на собственном опыте знала, каково это осиротеть при рождении. Ее и Кейру вырастила тетка, старая дева, которая приехала в Дублин и забрала девочек с собой в Англию. Шеннон знала об этом от Кейры. На три года старше Шеннон, Кейра вспоминала пребывание у тети Меррил с содроганием. Возможно, именно суровое отношение тетки и превратило маленькую Кейру, тосковавшую по матери, в робкую мышку, тогда как Шеннон, не знавшая материнской любви, уже с юного возраста проявляла свою независимость.

Через неделю после свадьбы Кейры тетя Меррил вышла замуж и переехала с мужем в Южную Америку. Шеннон тогда училась на первом курсе университета. Ни одной из сестер не приходило на ум, что женщина, от которой они зависели, только и ждала момента, когда с нее спадет груз ответственности за них, чтобы заняться своей личной жизнью. Кейра в то время жила во Флоренции. Так вот и получилось, что тетка и сестра оставили Шеннон одну, и, предоставленная самой себе, студентка превратилась в яркую, самодостаточную, переполненную жаждой жизни женщину.

Шеннон по телефону сообщила тетке о гибели Кейры и Анджело. Меррил выразила соболезнования, но сказала, что не сможет присутствовать на похоронах, потому что у нее слишком много дел. Выполнив все обязательства по отношению к детям сестры, тетя Меррил полностью вычеркнула их из своей жизни.

Глядя на малышку, Шеннон тихо поклялась:

– Это никогда не произойдет с тобой. Я буду любить тебя вечно.

Лука, как ураган, влетел в детскую. Он выглядел совершенно обессиленным от огромного количества формальностей, связанных с похоронами. Но его лицо смягчилось, и он улыбнулся, увидев Шеннон с маленьким розовым свертком в руках.

– Ее отключили от приборов! – воскликнул Лука и присел на корточки, чтобы погладить ребенка по щечке.

– Полчаса назад, – тоже улыбнулась Шеннон. Они отсоединили все провода и трубки, затем дали малышку мне.

– Могу я подержать ее? – попросил он и тут же получил крошечное существо на руки.

Лука отошел к окну, с обожанием рассматривая ребенка своего брата. Девочка была совершенна. Крошечная красавица, которую он сразу же полюбил.

Я сделаю это для него, подумал Лука. Дочка Анджело никогда не почувствует себя обделенной отцовской любовью, поклялся он и, наклонив голову, прикоснулся губами к ее нежной щечке.

– Вскоре я должен буду зарегистрировать ее рождение, – произнес Лука и мрачно усмехнулся: похоже, он становится настоящим экспертом в области регистрации рождения и смерти. – Этому ангелу необходимо дать имя.

– У нее уже есть одно, – сказала Шеннон, покраснев.

– О, это уже интересно, – растягивая слова, проговорил Лука и опять взглянул на ребенка. Кажется, у вас есть имя, о котором никто не догадывается, маленькая леди. Может, ваша тетя Шеннон соизволит поделиться с нами?

– Я называю ее Розой, – пробормотала она. Это… это второе имя Кейры.

– Я знаю, – спокойно сказал Лука. – Мне просто любопытно, захочешь ли ты выслушать и наши предложения.

– Поверь, я не собиралась давать ей имя официально, не поставив тебя в известность. Это просто мой вариант, – принялась оправдываться Шеннон. – Если у тебя есть какие-либо возражения, то просто…

– Мне нравится это имя, – перебил он, хотя его глаза сузились от неожиданного подозрения. Если Шеннон назвала ребенка, ни с кем не советуясь, то не собирается ли она воспитывать девочку без чьей-либо помощи?

Он всмотрелся в ее усталое лицо с огромными печальными глазами. Кожа Шеннон была такой тонкой, что напомнила ему тончайший шелк.

Его взгляд скользнул вниз. Черные джинсы делали Шеннон еще стройнее. Она мало ест, и это заметно. Она мало спит, хотя наверняка не подозревает о том, что Лука слушает по ночам, как она ходит по квартире. Шеннон потрясающе красива, но сейчас с головой ушла в собственное горе.