Страсть Клеопатры - [13]

– Я советую вам купить землю точно в том месте, которое я отметил на карте, – пояснил Рамзес. – Никто не ищет там золота. Но вы, если постараетесь, найдете его именно там, как найдете также среди древних развалин копи, в далекие времена принадлежавшие фараону Египта.

– Но почему вы отдаете это мне?

– Берите, – ответил Рамзес. – У меня есть и другие ресурсы, не менее богатые. Я задавал вопросы, много вопросов, расспрашивал банкиров, с которыми мы встречались здесь и в других местах, говорил с агентами, которые ведут дела Джулии. Ресурсы, о которых я говорю, были забыты миром, и я могу выйти на них в любой момент, когда они понадобятся. Это месторождение золота – лишь одно из многих; это мой вам подарок, и я обязываю вас принять его.

Эллиот благодарно улыбнулся, но на лице его мелькнула тень протеста. Рамзес задел его рану и прочитал это в его глазах. «Он будет жить вечно, – подумал Рамзес, – и через много столетий, в один прекрасный день навсегда забудет об этих своих душевных муках. Но сейчас, когда он переживает этот момент, все его страдания реальны».

– Я вполне серьезно, – сказал Рамзес. – Вы уже приняли из моих рук эликсир, граф Резерфорд. Возьмите же и это. Я настаиваю.

Эллиот на некоторое время задумался; отблески пламени свечей играли в его синих глазах, почти такого же оттенка, как у Джулии, и у Рамзеса. Цвет, безошибочно указывающий на то, что человек этот принял чудесный эликсир. Затем Эллиот аккуратно сложил карту и сунул в карман.

– Отправляйтесь в Монте-Карло, – повторил Рамзес. – Но будьте мудры и распорядитесь выигрышем разумно. И тогда очень скоро у вас появятся средства на то, чтобы заняться разработкой рудников.

Эллиот кивнул.

– Хорошо, ваше величество, – ответил он с легкой иронией в голосе. – Это было очень великодушно с вашей стороны.

Он улыбнулся, но это была улыбка потерпевшего поражение.

Рамзес пожал плечами:

– Поговорите со своими банкирами об этих землях прямо сейчас. Задержка в начале разработок будет только играть вам на руку, но купить участок необходимо как можно скорее.

Он бросил взгляд на Джулию:

– А для тебя, мое сокровище, у меня, как я уже сказал, есть другие подобные карты.

Джулия смотрела на него с нескрываемым восторгом.

Стало уже совсем темно. Волшебная атмосфера на площади Святого Марка постепенно куда-то исчезла, а небо у них над головами затянул густой туман, и террасы ресторана начали наполнять мелодии струнных квартетов. Наверное, и величественный золоченый собор тоже скоро закроет свои двери. Ну да ладно, он увидит его завтра. Придет сюда в тихое дневное время, когда итальянцы обычно отдыхают.

Мимо сновали официанты, в бокалы наливалось вино, и, когда Рамзес уловил ароматы подававшихся за другие столики блюд, в нем внезапно проснулся зверский аппетит. Этот голод никогда нельзя было унять по-настоящему, равно как и возникавшую вместе с ним жажду, которую не утоляли ни вино, ни пиво, сколько бы их ни выпить. «Несите же наконец еду», – возбужденно подумал он. Отравление алкоголем осталось для него в прошлом, но ему хотелось вновь почувствовать вспышку тепла в желудке от вина, пусть и длилось это всего несколько минут после каждого выпитого бокала.

Джулия на беглом итальянском о чем-то говорила с официантом, когда кто-то тронул ее за локоть. Это был один из многочисленных посетителей, англичанин, знавший ее по Лондону.

Узнав стоявшего перед ней хорошо одетого мужчину, Джулия встала, поздоровалась, а затем быстро поцеловала его спутницу. Это были лондонский торговец с супругой.

– О, твои глаза, Джулия! – воскликнула дама. – Они стали синими. Твои глаза!

Рамзес взглянул на Эллиота. Эта история повторялась постоянно, и Джулия с уже ставшей привычной уверенностью поведала подруге небылицу о том, как загадочная болезнь, подхваченная ею в Египте, неожиданным образом изменила цвет ее глаз с карих на синие. Абсолютная нелепица, разумеется. Эллиот с трудом сдерживал улыбку. Но эту пару объяснение вполне устроило: они успокоились, хоть и несколько удивились. Графа Резерфорда они не узнали, а Джулия не стала представлять их друг другу.

– Опять пронесло, – вздохнул Эллиот. – Но как они всему этому могут верить?

– Чему именно? – переспросила Джулия, вновь усаживаясь на свое место и поднимая бокал. – Тому, что какая-то лихорадка изменила цвет моих глаз? Я вам объясню, почему это происходит. Они верят потому, что должны в это поверить.

Рамзес рассмеялся. Он прекрасно понимал, что она имеет в виду.

– Дело в том, что человеческие глаза не могут изменять свой цвет, – сказала Джулия. – Поэтому люди, которые это наблюдают, с радостью воспринимают любое объяснение, чтобы спокойно возвратиться в свой обычный мир, где такие вещи в принципе невозможны.

Она пригубила свое вино.

– Замечательно. – Она прикрыла глаза от удовольствия.

Скрывая мучившую ее жажду, она выпила крошечными глоточками весь бокал. За ее плечом тут же появился официант, готовый налить ей снова.

– Очень даже разумное объяснение, хотя я и не перестаю этому удивляться, – сказал Эллиот. – Знаете, об этом как-то писали даже в одной из лондонских газет. «Наследница Стратфорда в Александрии переболела лихорадкой, которая изменила цвет ее глаз на синий». Или что-то в этом роде. Алекс прислал мне вырезку из Лондона.