Страсть Исава. Гастрософский дневник - [4]

3. Млекомашина

Описать, что такое «гриб», словами обыденного языка, понять, что такое «гриб», основываясь на опыте повседневной жизни, – невозможно.

Мюллер/Лёффлер. Микология

Постигнуть устройство большой млекомашины (исполинской автодоилки) или хотя бы проникнуть в устройство малейшего, единственного ее соска, требует колоссальной усидчивости и огромных умственных усилий. Непосвященный, пытающийся понять хоть что-то в ее устройстве, – как безграмотный старатель, слепо тычущийся в поисках золотой жилы. Только бессмысленное, иррациональное везение может подарить ему хоть крупицу золота.

В это молчаливо и свято верят по сей день в Тетерове, Польквице и Шоппенштедте, что в Черногорье, близ Комковице. Потеряйникс Черногорский, в свое время изъездивший тамошние забытые богом края и видевший в действии чудовищное устройство, о котором идет речь, писал: «…самые наши причудливые фантазии превосходит тот удивительный факт, что машиной этой можно доить саму Вселенную!»

Прежде всего представим себе покоящуюся, бездействующую и потому наиболее доступную для визуального изучения млекомашину. Подвижные ее части, застыв, сияют. Трубы и отверстия, обреченные на полное бездействие, стали воплощением сосательности, жадной, ищущей, лишенной вожделенного и искомого глотки. Однако неподвижность эта, как показывает опыт, обманчива: полностью автоматическая, утонченная Ка-ша, представляющая собой благопристойную, уважающую себя машину, построенную по древнему, освященному традицией образцу, распрыскивает свое молоко посредством опасного внутреннего паразита, Варцаба Аахца, чьей матерью она могла бы быть. А его суровый трансформатор, де Хрумп, воспрещает всякий контакт с Варцабом, что нетрудно понять, принимая во внимание его эгоистичную климактеричность. Доить Вселенную с де Хрумпом – дело почти безнадежное. Разумеется, переносит он свою долю не безропотно: «О умственный провал! О оскорбление мозгу! Я плюю на тебя! Я любим силой дождя, когда Варцаб уже сгнил! Мерзкий умоянец! Провижу я: сгорят сопротивления, отключится ток, падут обломками оправы и консоли. Ликует паразит, смазав мне фаллос сывороткой, иссекши мне крайнюю плоть, истощивший мою нежную, юную мошонку! Но не испражнюсь я в бессилии!»

Умолк трансформатор, лишь в катушках его зиждется слабый звук, но разве катушки способны говорить?

Однако, парадоксальным образом, они говорят: «Солнце стоит позади нас, и потому наши тени предшествуют нам. Мы – великое событие этого мира». Так в своих завлекательных рассказах непреклонные катушки с мягкими проводами и комическими изречениями заботятся о наполненном и веселом досуге (до шестнадцати лет – воспрещается).

Разумеется, они не знают о слабости Варцаба Аахца. Он предрасположен к мальгри, сложному психомоторному расстройству (а точнее, помутнению сознания, связанного с верой в то, что море и земля – извечные враги), постигающему его всякий раз, когда он покидает свою территорию (в страсти своей к Ка-ше), в особенности когда попадает в воду.

Само собою, Ка-ша восстает на Варцаба Аахца и стремится заключить его внутри своей матрицы, с тем чтобы скрыть от внешнего мира. Она обнимает его с такой любовью, что едва ли не растворяет в своей природе. Ведь Ка-ша – сестра Варцаба, и исчезновение его в утробе Ка-ши есть символическое обозначение «философского инцеста». О Варцабе Аахце почитатели Потеряйникса Черногорского говорят, что он относится к микоралам и цигомицетам (не образующим плодовых тел плесневым грибам) и представляет опасность для своей сестры. Эти убийцы прорастают сквозь безупречно и основательно запрограммированные машины до смежной области искусственных, дырно расположенных датчиков движения столь стремительно, что за период от четырех до десяти дней достигают центрального узла управления. Эта хворь походит на человеческий мукормикоз. Сейчас всякий в той или иной форме страдает нетяжелым мукор-микозом, – это обстоятельство, подвигающее самые глубинные пласты нашего душевного устройства. Цивилизованность лишь способствует более глубокому проникновению грибных спор в защитные покровы нашего тела («под наши бронелисты», как говаривали в старые добрые времена). При помощи генетики и социальных свобод гриб вообще высвобождается, чтобы устроить тантрические либо фаллические сумерки цивилизации (новое средне– или промеждувековье). Открыто возвышается он над менее цивилизованной частью населения и периодически при подходящих обстоятельствах испускает миллионы спор. И в обоих случаях он чрезвычайно способствует созданию данного манускрипта. Аахц знает дюжины рецептов превосходных, изысканных яств: к примеру, старик в кусочках. Нужно тонко порубить все старческие члены, пропустить сквозь терку и подогреть на сковороде. Кровь, потроха и требуху вместе с желчью и ртутной мазью следует поместить в духовку и тушить на малом огне три четверти часа. Воду добавлять по мере надобности.

Невежда, пытающийся понять все сказанное, не зная Пнакотического манускрипта,[20] подобен тем, кто хочет найти у масонов практическое руководство по строительству семейной усадьбы. (Все это так, между прочим.)