Страсть и скандал - [15]

— Это ужасно. — Джеймс стиснул зубы. — Я и понятия не имел. Она ни словом не обмолвилась.

— Думаю, она была слишком напугана. И тогда, и сейчас. — Томас тоже был тогда в ужасе, сердце разрывалось от отчаяния — он знал, что Катриона осталась жива, но не знал, где она. Целых два года его терзали видения: он не мог их отогнать, — картины того, что ей, должно быть, пришлось пережить. Ему все еще снились кошмарные сны, повторяясь снова и снова. В этих снах он думал, что она мертва. И мучительной была мысль, что она не верит ему больше. Настолько мучительной, что он обвинил ее в непростительных вещах. «Грубо и безжалостно, как последняя шлюха». Это его следовало расстрелять. — Тем более что потом в поджоге обвинили именно ее.

— Мисс Кейтс? — Джеймс был сражен, разрываясь между сочувствием к своей гувернантке и тяжестью обвинения. — В том, что она устроила пожар, который их погубил? Разве такое возможно?

— Она была легкой добычей для правосудия. Некому было… замолвить за нее слово. — Даже теперь, хотя он очень тщательно выбирал слова, его объяснение выглядело поверхностным и неубедительным. — Ей предъявили обвинение и наверняка осудили бы. Но к тому времени она исчезла. А я с тех пор ее ищу.

— Боже правый!

— Томас. — Неизменно спокойный голос графа Сандерсона вернул их к неизбежному вопросу. — Ты веришь в ее виновность? — спросил он со своего кресла. — Ты веришь, что она виновна?

Томас покачал головой. Английские власти уверяли его, что она виновна, говорили, что улики неопровержимы, пока он сам не поверил, что какая-то часть истории может оказаться правдой. А потом девушка исчезла. Они говорили — вот еще одно доказательство ее вины!

— Нет. Она невиновна. — Катриона не могла поджечь дом, как утверждали люди компании, чтобы скрыть убийство лорда и леди Саммерс. По одной простой причине. Потому что в то время она была с ним — с Танвиром Сингхом.

Но к тому времени, когда до Томаса дошло, что он единственный, кто держит в руках ключ к ее оправданию, было слишком поздно: Катриона бесследно пропала.

— Чего я не понимаю, — вмешался Джеймс, нарушив молчание, — как все это связано с твоим предположением, будто стреляли именно в мисс Кейтс. Ты здесь блудный сын, Томас. Никто здесь ни в кого не стрелял, пока ты сюда не явился. Из Ливерпуля, между прочим. Что еще ты нам не рассказал?

— Все. — Томас мог бы рассмеяться, не будь вымотан до предела. Как же он устал от этой вечной тревоги! Устал нести ношу своей вины. Устал от попыток разобраться во всем. А теперь, когда он ее нашел, вместо желанного облегчения он, похоже, обрел новые трудности. И новые опасности заодно. — Потому что рассказывать нужно слишком многое.

— Что ж, Томас, — подсказал отец спокойным, недрогнувшим голосом. — Тогда начни с лошади.

Глава 5

Кобыла, о которой шла речь, была трехлеткой из его собственного табуна, в которой кровь раджпутских марвари была выражена особенно ярко. Сильная норовистая лошадка, но она легко подружилась с девушкой на базаре, приняла яблоко из ее рук, будто проделывала это каждое утро, при том что бестия регулярно задавала жару самым отчаянным из его саисов!

Томас очень ее любил — свою кобылку. Она была красавица. Высокая вороная с белыми носочками. В изящных линиях морды угадывалась примесь арабской крови. А еще у нее были чудесные, загнутые внутрь уши, характерные для настоящей марвари из страны раджпутов. Она была молода, и ее ни разу не сводили с жеребцом — он бы очень пожалел, что не получил от нее потомства. Однако Томас без помех путешествовал между Индостаном и Пенджабом, изображая сикха, торговца лошадьми. Поэтому было необходимо, чтобы иногда он действительно их продавал. И, если продать лошадь девушке с огненными волосами, он сможет навестить свою любимицу. И хозяйку лошади заодно.

Будь он честен сам с собой — а он не мог, поскольку был шпионом, — кобылка явилась всего лишь предлогом, средством, которое позволило бы удовлетворить глупое любопытство, так чтобы никто ничего не заподозрил. Красивые молодые женщины, которые могли бы ему понравиться, не часто встречались в гарнизонах или вдоль границы. Разумеется, англичане держались очень замкнуто, но они были бы поражены, если бы узнали, что их повседневная жизнь дает обильную пищу для сплетен по всему базару и по всему городу. А сколько находилось слуг, которые были просто счастливы за чашку риса продать подробности частной жизни хозяев! Танвиру Сингху только и оставалось, что держать ухо востро, а кошелек открытым, чтобы узнать: молодая девушка с волосами цвета пламени и непонятным, непроизносимым именем ангрези была племянницей лорда сахиба Саммерса, нового британского резидента в Сахаранпуре.

Новость о новом резиденте была как яд пчел из высокогорных гималайских пещер: маленькое жало, но обжигающая боль. Он удивился и даже почувствовал себя уязвленным, когда узнал, что полковника Бальфура сместили без дальнейших проволочек. Убрали с дороги человека, единственного, кому была известна настоящая личность Томаса. Это ранило его гордость, оскорбило чувство верности и преданности.

И прямо тут, на Рани-базаре, Томас принял решение сыграть с этим новым резидентом в свою небольшую игру. Разумеется, Саммерс — его начальник, но свое истинное лицо Томас ему не откроет. Для лорда Саммерса Танвир Сингх останется всего-навсего тем, кем кажется: скитальцем, местным торговцем-лошадником, который держит ухо поближе к земле в надежде получить хорошее вознаграждение.