Страшный советник. Путешествие в страну слонов, йогов и Камасутры - [86]

Представшая перед моими глазами картина деревни, все эти звуки и запахи показались мне на удивление родными и знакомыми. Мне казалось, что я когда-то уже видел и маленькую мечеть, и базар, и индуистский храм, и пруд у деревни. Мы прошли мимо скромной хижины местного садху, стоявшей в небольшом саду, и я вздрогнул от неожиданности, как будто случайно встретил друга, которого не видел много лет. Сердце прыгнуло у меня в груди, когда я увидал ничем не примечательный с виду дом, который, как мне показалось, я знал всю свою жизнь.

Несмотря на странные чувства, нахлынувшие на меня, я постарался не подавать виду и ни звуком не выдал своего удивления. Мой спутник – его звали Имран Хан – ввел меня в свой дом и привел того старика, о котором говорил. Когда старик вошел, я без всякого усилия со своей стороны тут же вспомнил и его лицо, и имя. Я чуть было не воскликнул: «Раим Хан! Приветствую тебя!», но вовремя сдержался. Старик был представлен мне под именем Фатех Мохаммад Хана, и я невольно вздохнул с облегчением, решив, что это странное чувство узнавания, внезапно посетившее меня, либо просто сон наяву, либо хорошо забытые воспоминания о днях, которые я мог когда-то давно провести в этой деревне во время одного из своих прежних походов.

Выкурив вместе со мной кальян, старик поведал мне печальную историю о родителях своей приемной дочери. Его рассказ и впрямь не представлял собой ничего особенного – я знал десятки и сотни таких историй, однако меня заинтересовало упоминание о маленьком мальчике, выехавшем тогда из этой деревни с родителями. Тела его отца и матери были случайно обнаружены, когда небывало сильные ливни вымыли наружу их останки из могилы, однако куда пропал их сын, так и осталось неизвестным. «Как знать! – подумал я. – Может быть, кто-нибудь из тхагов сделал его своим сыном, и он сейчас здесь, среди нас?»

Я тут же вспомнил, как несколько лет назад мы расправились при очень похожих обстоятельствах с одним караваном, в котором ехал мальчик лет пяти-шести. Я попытался тогда спасти ему жизнь и усыновить, особенно потому, что мой собственный сын незадолго до того умер, однако он вел себя как бешеный зверек и, вопреки моей воле, джемадар Ганеша умертвил его.

– И ты больше никогда не слышал ничего об этом мальчике? – спросил я.

– Нет, никогда! – ответил старик. – С тех пор прошло много лет, и если этот паренек остался жив, то он должен быть одного с тобой возраста.

Вдруг умолкнув, он пристально вгляделся в мои черты и придвинул лампу поближе ко мне.

– Во имя Аллаха! – воскликнул он. – Мне знакомо твое лицо! Говори скорее, человек, не сын ли ты того, кто был убит?

Признаюсь, что слова старика, его прямой и честный взгляд, а также ощущение, что я уже бывал здесь, чуть было не убедили меня окончательно в этом предположении, однако я справился со своими чувствами.

– Нет, нет! – сказал я. – Мой отец жив, хотя мать давно умерла. Кроме того, мы всегда жили в совсем другом краю страны.

– Значит, я неправ, – сказал старик, отвернувшись от меня с расстроенным видом. – Все же ты очень похож на него, или меня подвели мои старые глаза.

– Один человек иногда бывает поразительно похож на другого, – пожал я плечами.

Вскоре мы распростились со стариком, и я отправился назад вместе с мужем его дочери. По дороге тот похвастал мне, что у его жены есть необычный амулет, старая серебряная рупия, который обладает воистину необычными свойствами, уберегающими от болезней, дурного глаза, диких зверей и прочих напастей. Он так расхваливал мне этот талисман, что мной стало все более овладевать желание заполучить его. Мой сын, как я уже говорил, умер в то время, когда я отлучился ненадолго из дому. Он стал жертвой дурного глаза одного странствующего дервиша, которому моя жена Азима не захотела подать милостыню. Дервиш проклял нас и наш дом, и мой сын стал чахнуть и быстро угас. Это случилось незадолго до моего приезда, буквально за пару дней, и дервиш не успел уйти далеко. Мы разыскали его в приюте для дервишей – ханаке – и выманили наружу. Он умер мучительной смертью, хотя наша покровительница Кали и запрещает нам трогать святых людей, в какого бы Бога они ни верили. Кроме дочери, у меня более не было детей. Тревога за ее жизнь постоянно мучила меня, и я потратил воистину немалые деньги, покупая амулеты, когда и где только это было возможно. «Я обязательно добуду эту рупию! – решил я. – Она будет дороже любых сокровищ для меня и моей Азимы».

На следующее утро мы выступили из деревни вместе с нашими новыми попутчиками. Их было всего шестеро, двое из них – женщины, стало смеркаться, когда мы приблизились к тому месту, где наши люди уже приготовили могилу для этих несчастных, как вдруг, какой-то небольшой зверь перебежал дорогу прямо у ног моего коня.

– Что это было? – спросил я у Имран Хана.

– Заяц! – сказал он. – Его, видать, спугнула лиса, вот он и помчался сломя голову.

– Заяц! – повторил я, чувствуя, как кровь в моих жилах застыла от страха, ибо появление этого зверя означает собой дурное знамение, предупреждение богини Кали тхагу немедленно отказаться от задуманного.