Страшные рассказы - [33]
Касательно Эдгара По есть несколько моментов, по которым наблюдается единодушное согласие, например его природная изысканность, красноречие и красота, которая, как поговаривают, в известной степени была предметом его тщеславия. Его манеры, причудливая смесь достоинства и грациозной деликатности, были пропитаны уверенностью. Выражение лица, походка, жесты, посадка головы – все это, особенно в его лучшие дни, указывало на избранника судьбы. Все его естество дышало какой-то проникновенной торжественностью. Он и в самом деле был отмечен природой, как фигуры тех прохожих, которые приковывают к себе взор стороннего наблюдателя и занимают его ум. Даже едкий педант Грисуолд, и тот признал, что, придя к По и увидев его бледным, больным, еще не оправившимся после болезни и смерти жены, он был крайне поражен не только совершенством его манер, но также аристократическим обликом и благоухающей атмосферой квартиры, обставленной, впрочем, весьма скромно. Грисуолду неведомо, что поэту больше, чем любому другому мужчине, была присуща волшебная, свойственная испанкам и парижанкам способность сотворить наряд из ничего, и что По изобрел искусство преобразовывать хижину во дворец совершенно нового типа. Разве он, проявляя неслыханную любознательность и оригинальность мышления, не разрабатывал проекты меблировки? Разве не вынашивал планы строительства деревенских домов, разбивки садов и переделки ландшафта?
Существует очаровательное письмо мадам Фрэнсис Осгуд, которая, будучи одной из подруг По, сообщает нам самые любопытные подробности о нем как личности, о его привычках и о том, какие порядки были заведены у него дома. Эта женщина, которая сама была незаурядным литератором, смело опровергает порочность и все лживые упреки в адрес поэта.
«С мужчинами, – говорит она Грисуолду, – он, по всей видимости, был таким, каким описываете его вы, и, как мужчина, вы, возможно, правы. Однако я утверждаю, что с женщинами он был совершенно другим и никогда женщина не могла узнать г-на По, не проявив к нему глубочайшего интереса. Я неизменно воспринимала его образцом элегантности, изысканности и благородства…
Впервые мы увиделись в Эстор Хаус. Уиллис передал мне за столом «Ворона», по поводу которого автор, как мне сказали, желал знать мое мнение. Таинственная, сверхъестественная музыка этой причудливой поэмы проникла в такие сокровенные уголки моей души, что, когда я узнала о желании По быть мне представленным, меня охватило странное чувство, больше напоминавшее собой трепет. Он предстал предо мной – с красивой, горделивой головой, с темными глазами, излучавшими какой-то особенный свет, свет чувства и мысли, со своими манерами, представлявшими собой необычную смесь непередаваемого достоинства и утонченности. Он поклонился мне – степенно, спокойно и почти даже холодно – но за этой холодностью вибрировала столь ярко выраженная симпатия, что я не могла удержаться и поддалась тому глубокому впечатлению, которое он на меня произвел. С этого момента и до самой его смерти мы были друзьями… и я знаю, что в его последних словах была часть воспоминаний обо мне и что перед тем, как дух его был сброшен с царственного трона, он предоставил мне высшее доказательство своей верности в дружбе.
Характер Эдгара По представал предо мной в лучшем свете в первую очередь в его интерьере, одновременно простом и поэтичном. Веселый, живой, одухотворенный, то добрый, то злой, как избалованное дитя, он, даже с головой погружаясь в утомительные литературные труды, всегда находил для своей юной, нежной, обожаемой жены, а также для тех, кто к нему приходил, доброе слово, благожелательную улыбку, элегантный и вежливый знак внимания. За своим столом, под портретом любимой, ушедшей из жизни Ленор[43], он проводил нескончаемые часы – неизменно прилежный, неизменно безропотный и запечатлевающий на бумаге своим восхитительным почерком блестящие фантазии, возникавшие в его удивительном мозгу, всегда пребывавшем в состоянии бодрствования. Помню, как однажды утром я увидела его более бодрым и радостным, чем обычно. Вирджиния, его кроткая жена, попросила меня зайти к нему, и я не могла не выполнить ее просьбу… Я увидела, что он работает над циклом статей, впоследствии опубликованных под общим названием «Literati of New York»[44]. «Взгляните, – с триумфальной улыбкой сказал он, разворачивая передо мной несколько небольших рулончиков бумаги (он писал на узких полосках, по-видимому, чтобы рукопись соответствовала ширине колонки в газете), – посредством разницы в их длине, я хочу продемонстрировать вам различную степень уважения, питаемого мной к каждому члену вашей литературной братии. Каждый из этих рулончиков надлежащим образом обсуждает и треплет по головке одного из вас. Подойдите сюда, Вирджиния, и помогите мне!» И они по очереди развернули их все. Последним был рулончик, казавшийся поистине нескончаемым. Вирджиния, чтобы его развернуть, отошла в один конец комнаты, ее супруг – в другой. «Кто же он, – спросила я, – этот счастливчик, которого вы посчитали достойным столь безбрежной радости и удовольствия?» – «Поглядите на нее, – воскликнул он, – можно подумать, что ее тщеславное сердечко не сказало ей, что это она сама!»
Родерик Ашер, последний отпрыск древнего рода, приглашает друга юности навестить его и погостить в фамильном замке на берегу мрачного озера. Леди Мэдилейн, сестра Родерика тяжело и безнадежно больна, дни её сочтены и даже приезд друга не в состоянии рассеять печаль Ашера.После смерти Мэдилейн местом её временного погребения выбирается одно из подземелий замка. В течение нескольких дней Родерик пребывал в смятении, пока ночью не разразилась буря и не выяснилось чудовищное обстоятельство — леди Мэдилейн была похоронена заживо!Восстав из гроба, она пришла к брату с последним укором, и две души навсегда оставили этот бренный мир.Замок не надолго пережил своих хозяев, через несколько мгновений он уже покоился на дне зловещего озера.
Похищенное письмо позволяет господину Д., шантажировать одну даму. Несмотря на все усилия парижской полиции, найти письмо в доме господина Д. не удалось. С просьбой о помощи к сыщику Огюсту Дюпену приходит один из полицейских.
Некая юная девица, Мэри Сесили Роджерс, была убита в окрестностях Нью-Йорка осенью 1842 года. «Тайна Мари Роже» писалась вдали от места преступления, и всё «расследование» дела было предпринято на основе лишь минимальных газетных данных. Тем не менее, данные в разное время спустя после публикации рассказа полностью подтвердили не только общие выводы, но и все предположительные подробности!Рассказ также называется продолжением «Убийств на улице Морг», хотя с теми убийствами это новое уже не связано, но расследует их всё тот же Огюст Дюпен. .
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Таинственное и крайне жестокое убийство в доме на улице Морг вдовы и ее дочери ставит в тупик полицию Парижа. На помощь полицейским приходит мосье Дюпэн, человек с необычайно развитыми аналитическими способностями.
Если есть время понаблюдать за толпой на площади, то можно научиться различать эти бесчисленные разновидности фигур и лиц. Однако один странный старик долго не поддавался никакому объяснению, пока после долгой слежки за ним не выяснилось, что у него болезненная боязнь одиночества и все своё время, забывая о сне и отдыхе, он проводит на улицах города, толкаясь среди людей.
В очередном томе сочинений Ханса Хайнца Эверса, «немецкого Эдгара По» и кумира Лавкрафта, представлены сборник короткой прозы «Ужасы» и лучшие рассказы из разных редакций сборника «Гротески», состав которого неоднократно менял сам автор. Некоторые произведения впервые переведены на русский язык. Замыкает книгу эссе Эверса о его любимом писателе – Эдгаре Аллане По. Творчество Эверса, обнажающее ужас человеческих взаимоотношений, впитало традиции романтизма, декаданса и экспрессионизма. Герои его рассказов попадают в ситуации, требующие чудовищных усилий воли и напряжения самых темных сторон людской природы.
Теофиль Готье – крупнейший беллетрист XIX века и пионер французской «литературы ужасов». Его рассказы и по сей день адаптируют для хоррор-антологий на радио и телевидении. Что делать молодом)' человек)', который не может найти любовь? Возможна ли платоническая связь с духом умершей? Вот какими вопросами терзается Ги де Маливер, неожиданно проявивший способности медиума… Как изменится теперь его взгляд на мир и найдет ли он спасение при жизни?..
В издании представлены два авторских сборника малой прозы выдающегося немецкого писателя Ханса Хайнца Эверса (1871–1943). Сборник «Кошмары» впервые представлен на русском языке в полном объеме; некоторые рассказы из книги «Одержимые» переведены заново. Собратья по цеху называли Эверса самым отвратительным типом среди своих знакомых, читатели величали его «немецким Эдгаром По», великий Лавкрафт восторгался его произведениями. Творчество этого автора, обнажающее ужас человеческих взаимоотношений, впитало традиции романтизма, декаданса и экспрессионизма.
Начало альтернативного XX века. Во всех городах Соединенных Штатов гуманное правительство открывает Дворцы Смерти для желающих свести счеты с жизнью. Запрещенная к распространению богохульная пьеса «Король в Желтом» вызывает эпидемию душевных расстройств. В Америке и Европе люди видят тревожные сны, наблюдают странные совпадения, спасаются от преследований. Предание о божественно прекрасной Каркозе оживает на страницах величайшего цикла рассказов конца XIX – начала XX века. Вселенная «Короля в Желтом» в разное время вдохновляла таких авторов, как Говард Лавкрафт, Стивен Кинг и Хорхе Луис Борхес. Воспроизведена композиция первого американского издания 1895 года.