Страшные истории Сандайла - [41]
В гулкое гудение машины врывается оглушительный треск. Потом это повторяется снова и снова, и вот я уже слышу, как она кричит. Фэлкон уводит Джек как можно быстрее, но все равно не успевает. Ее лоб залит кровью в том месте, где она им билась. Темноты она боялась всегда, но я в жизни не видела ее такой бледной и со взглядом, за которым будто проглядывает смерть.
– Мы обещаем – никаких томографий больше не будет, – говорит Мия.
На кухонном столе перед нами стоят дымящиеся чашки с какао. Джек по-прежнему дрожит.
Фэлкон стоит немного в сторонке, прислонившись к стойке, и, склонив набок голову, смотрит на нее.
– Но анализы крови будут проводиться и дальше, – говорит он.
Потом мягко берет ее под руку и добавляет:
– Слушай, Джекфрут, а давай-ка прогуляемся под звездами. Ты, Роб, на этот раз с нами не пойдешь, – обращается он ко мне.
Наконец, Фэлкон с Мией выключают в комнате свет и уходят. Она хотела было с нами немного посидеть, но Джек хватило одного взгляда, дабы положить этой затее конец.
– Тоже мне придумала, нам уже по семнадцать лет.
Внизу заводится проигрыватель, за звуками которого пробивается тихий шелест голосов. Павел, Мия, Фэлкон.
Джек включает небольшую лампу. В ее розовом свете я вижу, как она с силой прижимает к груди куклу Роб. Когда мы были маленькие, Фэлкон делал нам кукол из соломы. Они похожи на тех, которых мастерят к празднику урожая. Маленькие страшилки с выжженными кочергой глазами и торчащими во все стороны волосами, будто у ведьм. Но мы их любим – или не можем без них обойтись. Одно с другим может переплетаться очень тесно. Теперь куклы совершенно обтрепались, их черты растворились, с лиц исчезло всякое выражение, они превратились в две грязные бесформенные фигурки. Джек называет свою Роб, я мою Джек. Во время ссор мы наказываем не друг дружку, а их. Когда я не хочу делиться с сестрой клубникой, у куклы Роб случается вывих руки или выбитый глаз. А когда Джек отрезает у меня во сне прядку волос, я изображаю на безжизненном лице куклы Джек огромный шрам. При этом мы ничего друг дружке не говорим. Эти куклы дают нам возможность без потасовок выразить чувства. Потому что драться мы бы просто не смогли. Ведь, кроме меня, у нее никого нет. Как и у меня кроме нее.
– Ты в норме? – спрашиваю я. – Что произошло?
У нее на плече скотчем приклеена вата.
– Фэлкон опять повел тебя в лабораторию томографии?
Джек поглаживает меня по руке.
– Нет, лишь взял на анализ немного крови. Он очень тревожится. Прости, что напугала тебя.
– По крайней мере, нам больше никогда не надо будет проходить эту томографию.
Я стараюсь вложить в голос побольше смелости, но она права – я и правда напугана. Джек теребит ручку своей куклы.
– Во время пребывания там ты когда-нибудь что-то видела?
– Что ты имеешь в виду?
В мои жилы запускает свои холодные пальцы страх.
– Ничего! Просто в темноте мне видится черт знает что, только и всего.
Джек сует куклу Роб под подушку.
– Не бойся, Роб, – шепчет она ей, – все хорошо.
То же делаю и я. Кладу куклу Джек к себе под одеяло, окутываю теплом своего тела и шепчу:
– Здесь тебе ничего не грозит, Джек.
До боли знакомые прикосновения щек к потрепанным лицам кукол приносят нам утешение.
– Как думаешь, мама на нас сейчас смотрит?
– Она всегда на нас смотрит, – безапелляционно отвечает Джек, – и очень любит тебя, Роб.
Когда Джек произносит эти слова, я знаю, что это чистой воды обман, но мамино присутствие ощущается на удивление реально. По ночам я иногда чувствую, как она едва заметно гладит меня по голове.
Ночью происходит землетрясение, от которого комната дрожит мелкой дрожью. На комоде грохочут щетки для волос и лосьон, будто их потряхивает изящный полтергейст. Вдали воют собаки. Джек радостно вскакивает и кричит:
– Ну ничего себе!
– Дом вот-вот рухнет! – испуганно ахаю я, когда под ногами опять дрожит земля.
Увидев, до какой степени меня обуял страх, Джек меняется в лице и забирается ко мне в постель. У нее теплые руки. Я закрываю глаза и представляю вместо нее маму. Меня никак не отпускает прошлая ночь – вид окровавленного лица Джек, разговоры о привидениях. Мир в этот момент кажется совсем уж ненадежным. Даже земля и та не желает стоять на месте.
– Все хорошо, Санденс, – говорит Джек, – все хорошо.
– Да, Кэссиди, все хорошо.
На деле со мной все совсем плохо.
– Ненавижу землетрясения.
– Я от них тоже вся дрожу, но по-хорошему, – отвечает Джек. – Земля будто пускается в пляс. Так или иначе, на этот раз, думаю, все уже кончено. Может, попробуем еще немного поспать?
Она снимает с волос опавший листик. Потому что никогда не причесывается как следует, прежде чем лечь спать.
Я качаю головой. Сердце никак не может перейти обратно на спокойный ритм и бьется в груди неровными, рваными толчками. Джек гладит меня по голове.
– Тихо, тихо, – приговаривает она, – а то придет Мия и сделает тебе своей дадашкой бо-бо.
Эту фразу она произносит на южный манер, переливисто растягивая слова, копируя говор Мии. Не знаю почему, но я после этого всегда чуть не умираю от хохота.
«Дадашкой» Джек всегда называла принадлежащий Мии карабин 22 калибра. В детстве ей долго не удавалось научиться правильно выговаривать букву «в». Дверь в ее исполнении превращалась в «дерь», а хворь в «хорь». Она не понимала, что оружие такого типа называют просто «двадцать два». И сколько ее ни поправляй, произносила «да-да», имея в виду «два-два». Это было давным-давно, теперь она выговаривает все правильно, но каждый раз, когда при мне называют карабин «двадцать-два», в голове все равно эхом отзывается пресловутое «да-да».
«Мужчина примерно двадцати семи лет, в браке не состоит. Безработный или же занят ручным трудом. В общественном плане маргинал. Скорее всего, ранее привлекался за насильственные преступления. Мотивация для похищения ребенка сводится к…» Так Ди представляет маньяка, лишившего ее младшей сестры много лет назад. До сих пор полиция не может ничего сделать – зацепок нет. Только по крошечной улике – старой фотографии подозреваемого – Ди начинает собственное расследование. Хоть на ней и не видно лица, есть кое-что важное – адрес.
Адвокат Франсин Дей и подумать не могла, что влюбится в собственного клиента. Мартин обратился к ней с целью максимально выгодно развестись с женой Донной. Бракоразводное дело перерастает в роман. Но однажды Франсин видит, как Мартин мило ужинает с Донной в ресторане… На следующее утро Франсин просыпается в квартире соседа Пита, в одежде, перепачканной кровью. Она ничего не помнит о прошедшей ночи! И тут выясняется, что Донна пропала без вести. Тогда в игру вступает Пит… Он угрожает рассказать полиции подробности той странной ночи.
«Мне было шестнадцать, когда моя бабушка умерла в первый раз…» Сара Парсонс никогда не видела Дом Эмбер, большое поместье в штате Мэриленд, которое принадлежало её семье на протяжении трех столетий. Никогда не бродила по его лабиринту в виде живой изгороди, не находила там тайные комнаты; она никогда не замечала тени, преследовавшие его, не находила потерянные бриллианты в его стенах. Но всё это скоро изменится. После того как не стало её бабушки, Сара со своим другом Джексоном решают поискать бриллианты — и дом оживает.
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.
Семь принципов — солнце Империи, ее вдохновение и божество; идеи Первого императора неоспоримы и бесценны, и первая среди них — война: бесконечная, вечная война ради войны. Но времена меняются, и приходит день сложить оружие; этот-то день и ставит Империю перед главным испытанием в ее истории — миром. Содержит нецензурную брань.
Ольга Воронова, хозяйка съеденного кризисом интернет-магазина, доведенная до отчаяния безденежьем, решается на безрассудный шаг. В аэропорту, куда она едет, отключаются источники питания, и ее регистрируют на несуществующий рейс. Она попадает в прошлое, которое хочет забыть. Всплывает и история об умершем женихе, скоропостижная смерть которого двадцать лет оставалась загадкой для всех. До сих пор никто не знает, было ли это самоубийство, заказной несчастный случай или просто неудачное стечение обстоятельств.
Я никогда не принимал на себя долгосрочные обязательства, потому что знал — я не смогу их исполнить, ведь моя жизнь мне не принадлежит, я не живу, а жду, когда за мной придет убийца. Я противился длительным рабочим контрактам, стабильным отношениям с девушками, никогда ничего не ждал, не планировал будущего… Но все изменилось, когда мой дядя, известный европейский писатель, погиб и перед смертью поручил мне дописать книгу, в которой рассказывается история нашей семьи. И теперь мне придется не только закончить его работу, но и лицом к лицу столкнуться с человеком, который застрелил моих родителей и должен убрать меня…
Говорят, мы никогда не узнаем, что случилось. Говорят, море хранит свои секреты… Корнуолл, 1972 год. Трое смотрителей маяка бесследно исчезают. Входная дверь запирается изнутри. Часы остановились. В журнале главного смотрителя записи о сильном шторме, но всю неделю небо было ясным. Что случилось с этими тремя мужчинами? Бурное море шепчет их имена. Приливные волны топят призраков. Двадцать лет спустя женщины, которых они оставили, все еще изо всех сил пытаются двигаться дальше. Хелен, Дженни и Мишель должна была объединить трагедия, но вместо этого разлучила их.