Страшная история - [21]

Терма торжествует. Солнце опускается за горизонт, расплываясь в улыбке, и кроваво-красный закат — пламя его веселья.

Женщина уже и правда на пределе. Она просто валится на песок, не помогая себе руками, и смыкает веки, которые словно вырезаны из жёлтой бумаги. Платье потеряло свой первоначальный цвет. Икры и лодыжки ужасающе сдулись.

Регул вскакивает на ночное небо первым, как самый любопытный.

«Эгей! — кричит он удивлённо. — Вот сюрприз так сюрприз! Она жива!».

«Да», — удивлённо соглашается Альтаир.

Альдебаран выразительно хмыкает. Минуту-другую светила внимательно смотрят на женщину, спящую в позе эмбриона.

«Ну?» — наконец протягивает Регул.

«Кто за то, что мы завтра застанем её в живых?».

«Невозможно!».

«Фантастика!».

«А может…» — робко начинает Мира, но её перебивают старшие родичи. И вновь звёзды спорят между собой всю ночь. Их голоса разносятся по Вселенной электромагнитными волнами, но некому их понять и расшифровать. Даже Еве. Для неё это извечные перемигивания звёзд, и, приходя в сознание в самый тёмный час ночи, она ничего необычного вокруг себя не замечает. Во всяком случае, поначалу. Высокие дюны, лёгкий ветер, гуляющий по ним, безлунное небо. Но кто-то присутствует возле Евы, находящейся в полудреме. Если звёзды вдруг прекратили свои пересуды и замолкли, то только потому, что напряжённо следят за этим «кем-то», пытаясь угадать его действия. «Кто-то» подползает к женщине, неспешно вьётся вокруг её руки, взбирается на грудь и яростно шипит, высовывая тонкий красный язык. Ева видит его, но думает, что это ей снится. Откуда взяться ещё одному живому существу, кроме неё, в сердцевине пустыни? Но змея кажется вполне реальной. Её глаза-бусинки отражают синее звёздное сияние, когда она приникает к груди женщины, вслушиваясь в слабеющий стук сердца.

«Кто ты?» — спрашивает Ева. Слова вырываются хриплым лепетом, но змея хорошо их понимает.

«Ты меня не узнала?».

«Нет».

Змея трясётся в беззвучном смехе. Узорчатая спина выгибается.

«Конечно, откуда тебе меня знать. Но суть в том, что тебя знаю я. Очень давно. Знаю и ненавижу».

«Почему?» — удивлённо спрашивает женщина.

«Эдем, — отвечает змея, прекратив смеяться, — был воздвигнут для того, чтобы те, кто в нём живёт, получали вечные наслаждения. А ты не хотела предаваться радостям, которые были для тебя уготовлены. Поэтому я добился того, чтобы тебя вышвырнули из города. Если ты сентиментальна, можешь считать, что я убил тебя».

Ева с трудом поднимает руку, но змея с присвистом скользит прочь, убегая от её немощного захвата.

«Ты! — восклицает женщина. — Это был ты…».

Змея сворачивается клубком; только приплюснутая голова возвышается над остальным телом, и поза твари выдаёт невыразимое самодовольство.

«Да, я. Это я сорвал запрещённый плод и сделал так, чтобы все подумали на тебя. Это было нетрудно — хотя бы потому, что ты у всех давно вызывала нелюбовь».

Страшная догадка пронизывает Еву. Остатком сил она принимает сидячее положение и смотрит на врага. Дуэль горящими взглядами продолжается несколько мгновений — потом она очень тихо вопрошает:

«Значит, ты — хозяин Эдема?».

Змея качает головой.

«Многие думают, что да, и мне ни к чему развеивать их заблуждение. Но перед тобой мне нечего скрывать, потому что ты скоро станешь частью Термы, а она умеет хранить самые тёмные тайны. Нет, я не тот, кто воздвиг Эдем. Но какая тебе разница? Он всё равно не вмешался, когда тебя вытолкнули взашей за стены города».

Ева опять ложится на песок и смотрит на звёзды. Светила подмигивают ей. Особенно часто мерцает голубоватая звезда на востоке. Звезда носит имя Регул, но Ева, конечно, не знает об этом. Она чувствует облегчение оттого, что Эдемом владеет не существо, которое сейчас рядом с ним, хотя причину этого облегчения она вряд ли может назвать. В одном змея права: Эдем для неё ничего больше не значит, и ей вроде бы не должно быть разницы, как там обстоят дела.

«Приятного знакомства с Термой», — шипит змея и удаляется. Женщина не успевает заметить, куда она уходит. Может, уползла под пески, может, взяла и растворилась в воздухе. Как бы то ни было, змеи больше нет, да и была ли она вообще?.. Ева закрывает глаза и погружается в глубокий сон без видений, который больше напоминает смерть.

Терма означает смерть.

В который раз солнце поднимается над линией песков. Этот день по всем признакам должен стать последним, и звёзды, прежде чем затеряться в рассвете, тоскливо прощаются с Евой. Она вздрагивает и просыпается. Ей чудится, что она слышала голоса, которые говорили о ней — голоса откуда-то свыше, из небесного бездна. Повиснув в секундной тиши, галлюцинация исчезает.

Час, два, три часа идёт женщина на восток навстречу восходящему солнцу. Жара набирает обороты. На дюнах перекатываются песчинки. Тело сушится до последней ниточки, становится ломким, как кусок сухарей. Ткань платья с хрустом рвётся при каждом движении. И с приходом полудня наступает развязка: Ева спотыкается и падает — сначала на колени, потом на живот. Падает нехотя, и какое-то время кажется, что она сейчас встанет и продолжит путь.

Полдень. Тишина. Ничего не происходит, ничто не меняется. Горячий ветер по-прежнему играет песчинками и начинает шутя заметать скорчившееся тело. В Эдеме играет музыка, цветут сказочные растения, льются вина. Там находится всё то, что чуждо Терме.