Страшная большая планета - [2]

— Очнулись?

Михаил Петрович обернулся. Перед ним стоял Беньковский, иссиня-бледный, с всклокоченной бородой. Обеими руками он опирался на какой-то толстый металлический стержень.

— Очнулся, Андрей Андреевич. Вижу, дела у нас невесёлые.

Северцев предостерегающе толкнул его в бок.

— Да, дела не радуют, — спокойно согласился Беньковский. — Валентина Ивановна, вероятно, умрёт через несколько часов.

Он помолчал немного и добавил неожиданно:

— Да и мы переживём её ненадолго…

Северцев вытер лицо рукавом и шумно вздохнул.

— Ничего не поделаешь. Это иногда случается у нас в пространстве.

“О-о-о… о-о-о…” — жалобно звучало из-под простыни, покрывавшей маленькое неподвижное тело, вытянувшееся в кресле в дальнем углу кабины.

— Мы ничем не можем помочь ей? — почему-то шёпотом спросил Михаил Петрович.

— Не знаю. — Беньковский вдруг яростно дёрнул себя за бороду. — Не знаю! Я даже не знаю, что с ней. Сломан позвоночник, рёбра… Вся левая часть тела — сплошной волдырь… синий волдырь. Если бы она хоть на минуту пришла в себя, сказала бы, что нужно сделать… Такая неудача! Больше всех пострадал врач…

Он опустил голову и устало добавил:

— Впрочем, это лучше, что она без памяти. Теперь уже всё равно.

Раздался тихий металлический звон. Дверь, ведущая в кормовой отсек, распахнулась, и в кабину шагнул Ван Лао-цзю — осунувшийся, пепельно-серый, с плотно сжатыми запёкшимися губами. Его узкие, потонувшие в воспалённых веках глаза на мгновение задержались на кресле, в котором лежала Валентина Ивановна. Михаил Петрович шагнул к нему. Ван слабо улыбнулся.

— Очень рад, Миша, — сказал он. — Очень рад, что ты на ногах.

Он облизнул губы, сморщился, точно от сильной боли, и проговорил:

— Давайте сядем, товарищи, и кое-что обсудим. Дело в том, что мы падаем.

2. МЕЖПЛАНЕТНЫЙ БАКЕН

— Падаем? — спросил Беньковский. — Куда?

Северцев стиснул руку Михаила Петровича. Ван, с видимым трудом переставляя ноги, подошёл к креслу, с которого только что поднялся Михаил Петрович, и сел, неестественно выпрямившись.

— Куда мы падаем? — снова спросил профессор. — На Ио? На Мальхиору?

Ван медленно покачал головой.

— Нет.

— Значит…

— На Юпитер.

На минуту воцарилось молчание. “О-о-о… о-о-о…” — тихо стонала Валя. Михаил Петрович слышал, как тяжело и часто дышит Ван. Беньковский закручивал бороду в косички. Северцев стоял, покачиваясь, подняв к потолку посеревшее, забрызганное кровью лицо.

— Вероятно, налетев на метеорит, мы потеряли скорость и направление. Может быть, есть и другие причины. Сейчас звездолёт движется через экзосферу Юпитера. Точно определить скорость мне не удалось, но во всяком случае она не превосходит двадцати километров в секунду.

Северцев протяжно свистнул.

— Верная гибель, — пробормотал он.

— Верная гибель, — бесцветным голосом повторил Ван. — Особенно, принимая во внимание, что всех наших запасов горючего едва хватило бы, чтобы прибавить ещё три-четыре километра. Мы много израсходовали, когда шарахались из стороны в сторону в метеорном потоке.

Все опять замолчали.

— А… Неужели двадцати с лишним километров в секунду недостаточно, чтобы оторваться от Юпитера?

— Двадцать с лишним километров! — дрожащим фальцетом выкрикнул Северцев. — Это же не Земля! Понимаешь, Миша? Не Земля! Забудь про Землю. Мы над Юпитером, и только чтобы не упасть на эту проклятую планету и вечно кружиться вокруг неё, нам нужно минимум сорок три километра. Понимаешь?

— Понимаю, не кричи, — холодно остановил его Михаил Петрович.

— Мы идём по спирали, — Ван описал пальцем закручивающуюся спираль, — и через два-три оборота врежемся в метановые облака.

— И сгорим, — с нервным смешком добавил Северцев.

— На такой скорости и против вращения — сгорим, — согласился Ван. — Но можно принять меры…

— Нужно принять меры. — Беньковский твёрдо посмотрел Вану в глаза. — Нужно постараться затормозить и…

— Зачем? — Северцев протянул к нему руки. — Мы обречены. Так уж лучше сразу…

Михаил Петрович раскрыл было рот, но профессор опередил его.

— Что значит “лучше сразу”? — крикнул он. — Почему это “лучше сразу”? Вы понимаете, что вы говорите, Владимир Степанович? Я не узнаю вас! Нам на долю выпала возможность первыми заглянуть в недра гиганта Джупа, а вы хотите добровольно отказаться от неё? Мне стыдно за вас. Учёный, межпланетник…

— Я хочу сказать, — упрямо проговорил Северцев, — что нет никакого смысла оттягивать неизбежную гибель. Это жестоко хотя бы по отношению к Вале!

Все невольно оглянулись на покрытое простынёй тело женщины.

— Говорите за себя, когда говорите такие вещи, — после короткой паузы, понизив голос, сказал Беньковский. — Я уверен, что если бы Валентина Ивановна была в сознании, она ни за что не встала бы на вашу точку зрения.

— Браво, профессор. — серьёзно сказал Михаил Петрович. Он сопнул, скосил глаза и потрогал свой чудовищно распухший нос — Будем стоять до конца!

Северцев пожал плечами и отвернулся. Ван безучастно поглядел на него из-под опущенных век.

— Значит, решили? — проговорил он. — Хорошо. Я выжму из двигателя всё, чтобы затормозить. Впрочем, за успех не ручаюсь.

— Разве управление работает? — встрепенулся Михаил Петрович.