Странствующий Морф - [69]

Когда раздались вопли, вскоре после этого, они резко остановились. Чейни сновал туда–сюда, сузив глаза и оскалив зубы. Стоическое лицо Медведя стало бледным, а потом без всякого выражения. Ястреб слушал, как вопли возросли и опали, а потом исчезли. Он не был уверен, откуда они исходили. Он не мог сказать, кто их издавал.

Туман искажал и видение, и звук, и вообще дезориентировал. Ястреб пытался разобраться в том, что он слышал, и не мог.

Когда вопли прекратились, они все еще не двигались долгое время, ожидая продолжения. Когда ничего не произошло, Медведь произнес:

— Надо ли посмотреть?

Ястреб покачал головой.

— Не в том направлении. — Он сделал глубокий вдох, нагнулся, чтобы коснуться следов вездехода в рыхлой земле, и сказал: — Чейни, след.

Они снова тронулись в путь, теперь уже не такие уверенные в себе. Ястреб, несущий только прод, залез в свой карман и достал укус гадюки. Если что–то произойдет, подумал он, то это произойдет скоро. Он посмотрел вверх и, должно быть, в сотый раз пожелал, чтобы туман и тучи развеялись. Но он понимал, что его желание бесполезно, что ничего не рассеется до рассвета, а возможно, и после него. Поиски их пути зависят от удачи и инстинктов Чейни. Поиски же остальных могут зависеть от чего–то большего.

Тянулись минуты. Тишина и ночь становились все глубже. Чейни продолжал двигаться тем же самым темпом. Ястреб уже почти решил, что ничего не случится, когда Чейни издал низкое, более угрожающее рычание.

Впереди, скрытое туманом, что–то двигалось.

* * *

Блестящая пара глаз появилась из ниоткуда, когда Воробышек взмахнула дулом Пархан Спрэя, ее палец лежал на спусковом крючке. Предохранитель был уже снят, оружие заряжено и готово к стрельбе. Она сама уже была на взводе, настолько напуганная этим движением, что готова стрелять во что угодно. Она вовремя удержалась, хотя блеск этих больших глаз заставил внутри нее все завязаться узлом от горла до коленей. Что–то в этих глазах, какая–то маленькая деталь, заставили ее помедлить и секундой спустя седая голова Чейни качнулась в поле зрения, вынырнув из тумана.

Большая собака подошла к ней, а мгновением позже сразу за ней появились Ястреб и Медведь.

— Ястреб! — крикнула она, опуская оружие и бросаясь к нему. — Господи, как же я рада тебя видеть!

Он в недоумении уставился на нее:

— Воробышек, что ты тут делаешь? Я думал, ты на машине. Что случилось с остальными?

Она импульсивно обняла его.

— Я не знаю, — сказала она в его плечо, отказываясь отпустить. Сжимая его, как будто он был ее спасательным кругом. Очень непохоже на Воробышка.

Как будто почувствовав, о чем он подумал, она отступила назад и резко отпустила его.

— Меня сбросило с крыши Лайтнинга после того, как мы разделились, и они не знают, что я пропала. Я блуждала… — Она жестом указала на стену тумана. — Все закончилось. — Она глубоко вдохнула и выдохнула. — Ястреб, мне кажется, там что–то есть, и следит за мной.

— Ладно, там что–то есть, — согласился он. — Но я не знаю, что оно следит за тобой. Я думаю, что это просто туман и ночь, и несколько ополченцев, бегающих друг за другом. Слушай, мы должны двигаться, идти по следам вездехода, пока не найдем их. Оставаться здесь не безопасно.

Приблизился Медведь.

— Ты выглядишь испуганной, Воробышек, — тихо сказал он.

Она посмотрела на него:

— Ты считаешь? Ты не слышал те вопли?

Он медленно кивнул:

— Слышал.

— Они не напугали тебя?

Он кивнул как–то неуверенно:

— Конечно.

— Тогда заткнись. — Она снова повернулась к Ястребу, глаза были мрачными и сердитыми. — Теперь мы можем идти?

Он собирался сказать да, когда из тумана вышел Кли.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

В течение нескольких бесконечных мгновений никто не двигался. Даже Чейни, который, должно быть, инстинктивно почуял опасность. Никто из них никогда не видел ничего, похожего на Кли — даже не представляли, что такая тварь может существовать.

Они уставились на него, как люди смотрят на вещи, такие невероятные и откуда–то издалека, что кажутся каким–то трюком, обманом зрения. Они смотрели на него, также, с холодным осознанием, что они столкнулись с чем–то гораздо более ужасным, чем все, с чем они сталкивались раньше.

Кли в свою очередь уставился на них, неподвижный на фоне темноты и тумана.

Нет, не на них, уточнил Ястреб, уловив блеск узеньких глаз под тяжелыми бровями.

Не на них.

Он смотрел на него.

Наверное, остальные этого не знали, но он был в этом уверен. Он не понимал, почему его выделили, но знал, что так оно и было. Возможно, что–то в нем привлекло его внимание. Возможно, он искал его все это время. По каким–то причинам, которых он не мог понять, он был тем, на кого тот был ориентирован, тем, кого тот разыскивал.

— Что это? — услышал он шепот Воробышка.

Ястреб не имел понятия. Он был чудовищного размера и внешнего вида, прямоходящий и отдаленно походил на человека. Восьми футов роста, массивное тело покрыто смесью чешуи, пучков длинных волос и сгустков грязи, которая, казалось, вросла в его кожистую шкуру. Огромные, кривые ноги поддерживали стволоподобное тело; длинные, бугристые от мускулов руки свободно свисали с плеч. Злые зеленые глаза выглядывали из–под бровей, образованных толстой выпирающей костью со шрамами, и в этих глазах отражалось то, от чего Ястреб похолодел.