Странствующий цирк вампиров - [89]

Я подумал о том, как умно поступила Слим, оставив Понтиак у Третьего шоссе.

И пожалел, что сейчас нахожусь не там.

Слим и Битси, скорее всего, уже добрались до машины. Если бы только я был с ними — а Битси не было бы — так что мы со Слим могли бы сидеть вместе на переднем сиденье, дожидаясь Расти.

Но Битси была там, напомнил я себе. И если я захочу поцеловать Слим, Битси захочет, чтобы я поцеловал и ее тоже.

Может быть, мне все-таки лучше здесь.

Вскоре между деревьями стало проглядывать поле Янкса. По нему туда-сюда ездили легковые машины и пикапы, их фары разрезали тьму.

Мы подбирались все ближе. Когда между нами и открытым пространством остались только кусты ежевики, мы растянулись рядышком на земле, почти касаясь друг друга плечами.

Справа от нас поток машин тек на поле с грунтовой дороги. Там его встречали члены труппы Страйкера и направляли на места на участке поля рядом с нами. Пространство быстро заполнялось, но во всем, по крайней мере, был порядок. Люди Страйкера знали свою работу.

Я тут же представил себе, как они окружают одноглазую собаку, тыкая в нее копьями.

Сейчас у них не было копий, только фонарики. Тем не менее, наблюдая за слаженными действиями одетой в черное команды, я почувствовал, как у меня по спине ползут мурашки.

Слим не зря решила не ходить с нами, подумал я.

Машины все прибывали и прибывали, останавливаясь неровными линиями, выключали фары и двигатели. Дверцы открывались, и пассажиры выбирались наружу. Дверцы хлопали, закрываясь, и по двое или небольшими группками люди шли от своих машин к ярко освещенным скамьям. Я мог слышать их голоса и смех.

Это люди, которых я знаю, подумал я.

Я наверняка знал многих из них — тех, кто приехал из Грендвилля, по крайней мере.

И они все знают меня.

Но из-за темноты и большого расстояния я не мог узнать никого конкретно.

Я толкнул Расти плечом. Он повернул голову.

— Видишь кого-нибудь знакомого? — спросил я.

— Не-а.

— Я то… — я дернулся и едва не заорал, когда кто-то шлепнулся на землю рядом со мной. Меня буквально окатило жаром от разгоряченного тела. Рядом с моим ухом раздавалось тяжелое дыхание.

— Я вернулась, — пропыхтело явление.

Я рывком повернул голову в сторону.

Волосы Битси склеились от пота. Ее лицо поблескивало, влага капала с подбородка — и она улыбалась. Лежа рядом со мной, Битси слегка толкнула меня плечом.

— Дерьмо! Вот уж нет, — воскликнул Расти. — Какого черта она здесь делает?

Не обращая на него внимания, я извернулся и посмотрел назад, откуда она пришла. Слим нигде не было.

— Где Слим? — спросил я.

— Сидит в машине.

— Почему ты не с ней?

— Она сказала, что мне можно.

— Слим сказала, что тебе можно пойти с нами? — переспросил я.

— Ага.

— Она ни за что не разрешила бы, — сказал Расти.

— А вот и разрешила.

Черта с два, подумал я. И спросил:

— Как тебе удалось от нее убежать?

Битси улыбнулась еще шире. От этого мне стало немного жутковато.

— Я просто сказала, что мне очень надо пописать. Так что ей пришлось отпустить мою руку, и тогда я убежала.

— Слим могла бы с легкостью тебя поймать, — сказал Расти.

— Она поймала. Она порвала мне платье, и я поранилась. Тогда она меня отпустила и сказала, что ей очень жаль, что так получилось.

Это было вполне похоже на Слим.

— А я стала плакать, и сказала, что очень-очень хочу пойти посмотреть представление Цирка Вампиров, потому что все мне обещали, но она сказала, что мне нельзя, потому что кто-нибудь может мне навредить, но я сказала, что мне плевать. Но она все равно хотела заставить меня пойти с ней. Она подняла меня с земли, и я старалась вырваться, но она меня не отпускала, так что я назвала ее нехорошим словом, и она меня отпустила.

— И как же ты ее назвала? — спросил я.

— Никак, — пробормотала Битси.

— Как?

— Грязной шлюхой, — почти совсем беззвучно прошептала Битси.

— Ты назвала Слим шлюхой?

— Да, — проскулила она.

В те дни едва ли от кого-то можно было услышать слово на «п». По крайней мере, мне не приходилось. «Шлюха» было худшим словом, каким можно было назвать девушку, и такое тоже редко случалось. Сейчас оно стало самым обычным, его можно услышать в повседневной речи, в юмористических выступлениях — где угодно. Но тогда все было иначе. Тогда это было плохое, жестокое слово. Назвать девушку «шлюхой» было самым мерзким, что только можно придумать.

Я почувствовал комок в горле — и почти непреодолимое желание ударить Битси по лицу.

— Зачем ты ее так назвала? — спросил я.

— Хотела, чтобы она меня отпустила.

— Она всегда была твоим хорошим другом.

— Я хотела, чтобы она меня отпустила, — упрямо, с некоторой злостью в голосе повторила Битси.

— Это по-настоящему отвратительная выходка, — сказал я.

— Я знаю. Мне очень стыдно, — тихонько сказала она.

— Вот так отмочила, толстуха, — прокомментировал Расти.

— Что произошло после того, как ты обозвала Слим? — спросил я.

— Она меня отпустила. И сказала: «Раз ты так хочешь идти с Дуайтом — катись. И черт с тобой, вот что». И она отдала мне билет. Я сказала ей: «Спасибо», — но она сказала: «Иди на хуй».

— Ну конечно, — пробормотал Расти.

— А вот и сказала!

Я никогда не слышал, чтобы Слим употребляла подобные словечки. Я сомневался, что она именно так ответила Битси. Но маленькая сучка назвала ее грязной шлюхой, так что, может быть, Слим просто ответила ей по чину.