Странствия Афанасия Никитина - [13]

Жизнь, по свидетельству Никитина, очень дорогая. «Жити в Гундустане, — пишет он, — ино вся собина (собственность, наличность) исхарчити, зань же у них все дорого: один есми человек, и яз по полутретия (два с полтиной) алтына на день харчю идеть», и это еще при том условии, что он «вина есми не пивал, ни сынды»[11].

С нашей точки зрения, странно звучат жалобы человека на дороговизну жизни, когда он тратит в день семь с половиной копеек, или два рубля двадцать копеек в месяц. Чтобы сократить эти расходы, он даже вина не пьет.

Однако следует иметь в виду, что русский рубль конца ХV века соответствовал ста тридцати золотым рублям конца XIX века. Таким образом, Никитин на золотые рубли конца прошлого столетия тратил не менее трехсот рублей в месяц.

Из Чаула пошел Никитин со своим жеребцом в глубь Декана, через Гатские горы.

Декан — плато, расположенное в южной части Индии. На севере Декан отделен от низменности реки Ганга невысокими горами, а от низменности реки Инд — системами гор Аравалли. На востоке и на западе края плато приподняты и образуют спускающиеся к морю уступы — Западные и Восточные Гаты. Средняя высота плато шестьсот — восемьсот метров. Общий наклон поверхности — с запада на восток. В этом же направлении текут к Бенгальскому заливу и главные реки Декана. Только две крупные реки в северной части Декана текут на запад. Речные долины служат центрами земледелия. Климат жаркий и сухой. Почва плодородная, но посевы часто страдают от засухи. Вечнозеленый тропический лес растет только на побережье, да отчасти в долинах рек. Плато покрыто саваннами с редкими лесными участками. Главное занятие жителей — земледелие.

«А из Чювиля пошли есми сухом до Пали 8 дни, то индийскыя горы. А от Пали до Умри 10 дни, то есть город индейскый, а от Умри до Чюнейря 6 дний», — записал Никитин.

Город Пали находится к востоку от Чаула. «Умри» — это, вероятно, Умра, небольшое селение к северу от Пали. «Чюнейрь» же Никитина — это Джунир, или Джуннар, то есть «Старый город», развалины которого находятся на юго-востоке от современного Джуннара (к востоку от Бомбея).

Никитин описывает Джуннар как очень сильную крепость на горе, куда ведет труднодоступная тропинка. «Чунер же град есть на острову на каменом, не делан ничим, богомь сътворен; а ходять на гору день по единому человеку, дорога тесна, пойти нельзя».

Здесь застала его индийская зима (то есть дождливое время года), которая стала «с Троицина дня», то есть в начале июня. Ливень продолжался «еже день и нощь четыре месяца». Дороги испортились, «всюду вода да грязь».

Зимний период — трудовая пора для индийца-земледельца. «В те же дни, — пишет Никитин, — у них орють да сеють». Приготовления к севу начинаются задолго до дождей; землю вспахивают, боронуют, выпаливают траву и кусты, а с наступлением дождей начинается сев как в поле, так и в огородах. «…Сеють пшеницу, да тутурган (вид злака, может быть, просо), ногут (горох), да все съястное».

Зимой и простые люди ходят в покрывалах не только на бедрах, но и на голове и на плечах. А князь и бояре надевают штаны, сорочку, кафтан и три покрывала: одно — на голову, другое — на плечи, а третье в виде пояса.

Приезжим не позволяют жить в крепости, они живут по «подворьям». Никитинское «подворья» — это дхарма-сала, бесплатные помещения для путешественников, отличавшиеся чистотой и удобством. Такие убежища типа караван-сараев были разбросаны по всей Индии, особенно их было много в местах, посещаемых богомольцами. Сооружение дхарма-сала у индусов считалось богоугодным делом. Богатые люди охотно жертвовали деньги на такие странноприимные дома.

Мусульмане переняли этот обычай. Один из делийских султанов, например, построил тысячу семьсот таких домов для путников по всем дорогам северной Индии. В них были отдельные помещения для индусов и для мусульман. Всякий входивший в караван-сарай находил там все необходимое сообразно со своим положением. В каждом подворье был брахман — жрец, на обязанности которого лежала забота о путешественниках-индусах. Для мусульман во дворе находилась маленькая мечеть и содержались имам и муэдзин.

Во время странствования Никитина по Индии Джуннар входил в одну из восьми областей Бахманийского царства.

Наместник Джуннара Асад-хан увидел жеребца, которого привез Никитин, пленился дорогим конем и отнял его у незадачливого торговца.

Жеребец Никитина, несомненно, был очень дорогим. «И яз грешный, — пишет путешественник, — привезлъ жеребьца в Ындейскую землю, дошел есми до Чюнеря богъ дал поздорову все, а стал ми сто рублев». Сто рублей по русским понятиям того времени было суммой громадной, примерно соответствующей десятку тысяч рублей на наши деньги.

Отняв жеребца, Асад-хан узнал, что Никитин «не бессерменин, а русский», вызвал его к себе и сказал:

«И жерепца дам да тысячю золотых дам, а стань в веру нашу, в Махмет дени; а не станешь в веру нашу, в Махмет дени, и жерепца возму, и тысячи) золотых на главе твоей возму».

Никитин, по всей вероятности, был одним из первых христиан в Декане, и мусульманскому фанатику было лестно перевести его в «Махмет дени» — магометанскую веру.