Странный гость - [5]
Она села, прикрывшись простыней, зажгла светильник, посмотрела ему в глаза.
— Как это не стал? Как это — зачем?
— Я думал, что ты… Разве нам здесь плохо?
Она сидела на тахте, прислонившись к стене, подтянув к горлу простыню, и вглядывалась в его лицо, как смотрят в лицо тяжелобольного.
— Я всегда знала, что ты блаженный, но не до такой степени! — Она говорила быстро, голос ее вздрагивал от негодования. — Ты что же, предполагаешь всю жизнь прожить здесь, под папиным крылышком?
— Н-не знаю… Я думал тебе здесь лучше.
Он стоял перед тахтой в полосатых пижамных штанах, полосатую куртку Он держал в руках, не успел надеть. И она вдруг закричала остервенело:
— Да сними ты к чертовой матери эту арестантскую одежду — видеть не могу!
И уже потом, когда он примостился с краю и долго лежал в темноте, сдерживая дыхание, она вдруг сказала примирительно:
— Ты прости, нервы сдают, — и притронулась к его плечу: — А заявление завтра же утром отдашь. Врат весной вернется — об этом ты подумал? И вообще, отдельная Квартира — это вещь, понимать надо!
Он это понял вскоре после переезда, когда еще в полупустой квартире отмечалась очередная премьера. Набилось человек тридцать, сидеть было не на чем, но это никого не смущало — сгоняли в театр автобус, привезли реквизитный ковер, расстелили на полу и уселись вдоль стен. Посредине выставили выпивку и закуску, тоже в реквизитных посудах. Было как всегда шумно и весело, но все чего-то не хватало — то стаканов, то ложек, то тарелок… Николай носился по этажам, стучался к соседям, в дежурный магазин бегал. Сначала он мучительно страдал, когда приходилось звонить в чью-то дверь, просить стаканы или вилки, потом убедился, что люди относятся к этому спокойно, даже благожелательно, предлагают и то, и другое, даже с верх того., что просил. Он благодарил, удивлялся, наконец, понял — считают, что новоселье молодые справляют на пустом, так сказать, месте, и готовы помочь, чем можно.
Шумели часов до четырех утра, соседи терпеливо сносили все. Под утро человек десять ушло, остальные спали на полу вповалку, подложив под голову — кто портфель, кто сумку.
Николаю захотелось чаю, пошел на кухню. Обнаженный до пояса молодой красавец с бронзовым торсом сидел, развалившись, за кухонным столиком и, наслаждаясь, потягивал из любимой людкиной чашечки кофе с ромом. Бутылка стояла тут же, на столе. Увидев Николая, он, ни на секунду не прерывая своего занятия, ногой подвинул ему второй стул, а так как Николай остался стоять, он долго смотрел на него непонимающими глазами, словно пытался вспомнить, где его видел, и вдруг произнёс трагически «за душевным басом:
— Старик… Сигареты кончились! Сбегал бы, а?
Николай повернулся, прошел в коридор, разыскал на вешалке свое пальто и с облегчением спустился но лестнице. Так он и отправился в то утро в школу.
С тех пор он часто так уходил на уроки — невыспавшаяся, с тяжелой разламывающейся головой: то отмечали сдачу, то — премьеру, а то — чей-то день рождения.
Сначала Николай терпел, думал — это так, на первых порах, потом успокоится, ведь не может продолжаться бесконечно. Но предела не было, поводы возникали самые неожиданные, и почему-то всех тянуло именно сюда, в их квартиру. Он попытался поговорить с Людой, сказал, что очень устает, в школу приходит неподготовленный, неприятности начались.
— Да, — согласилась она, — мне уж самой все это надоело. Но, понимаешь, они говорят, что нигде, ни в одном доме не чувствуют себя так свободно, что только у нас они отдыхают душой…
Это очень приятно, — сказал Николай, — я рад за них. Но в своем собственном доме я бы тоже хотел отдыхать. Идешь с работы и никогда не знаешь, кого увидишь в кухне или в туалете…
— Ты — эгоист, — заявила она. — Актеры народ особый, в любой дом они не пойдут, а уж если их тянет сюда — это надо ценить!
— Я ценю, — вздохнул он, — но сил больше нет, понимаешь?
— Ладно, не переживай, я постараюсь.
Но через несколько дней они снова явились после спектакля, вечером, правда, какие-то необыкновенно притихшие, и Люда на ухо сообщила ему, что сегодня хоронили дядю Пашу, старого гардеробщика, который сорок лет проработал в театре, «самого Зубова раздевал».
«Ну, поминки, такое дело…» — подумал он и вышел к ним со скорбным лицом. Они чинно расселись, выпили молча, потом кто-то прощальное слово сказал, снова выпили… Потом стали вспоминать забавные случаи из жизни дяди Паши, потом пошли анекдоты, не имеющие к дяде Паше никакого отношения, а потом — будто прорвало — такого гогота еще не было…
— Разрядка! — объяснила ему Люда в коридоре, куда она выбежала, чтобы отдышаться.
На следующий день у них состоялся крупный разговор. Он сказал, что если так будет продолжаться, уйдет из дома. Она заявила, что он обыватель, мелкая душа, что ему не понять широту актерской натуры, но раз уж он такой — ладно, больше у них собираться не будут. Только ему же хуже придется.
Действительно, сборища у них прекратились. Собирались теперь у Алика, собирались у Толика, Люда нередко приезжала в два, в три часа ночи, а то и оставалась там до утра. Теперь он понял, что значит «хуже придется» — бегал по ночам к автомату, звонил Алику, Толику, узнавал, что она там, успокаивался немного, потом ходил возле дома — встречал. И думал: может, действительно, уж лучше бы здесь собирались.
В книге В. Александрова три повести: «Заповедник», «Альфа Центавра» и «Планета МИФ». Действие первой из них отнесено к нашим дням. События второй, небольшой повести разворачиваются так, что как бы перебрасывают мост из настоящего в будущее. Новеллы, слагающие третью повесть, хронологически относятся к двадцать второму веку. Писатель то и дело «опрокидывает» фантастические картины в нашу современность и, напротив, проецирует сегодняшний день в будущее. Три повести, написанные в разных жанрах, на различном тематическом материале, обнаруживают в результате глубокое внутреннее единство.Роднит все эти три повести авторская концепция мира.
В лирическом детективе «Дорога обратно», писатель сталкивает два типа людей. Первые — «рыцари» — романтики, поэты, вторые — люди-«бульдозеры», прагматики, добивающиеся своего любой ценой. И те и другие не нарисованы у Александрова какой-либо одной — только белой или только черной краской: это живые люди, со Своими, им одним свойственными чертами облика, мирочувствовання, поведения.«Дорога обратно» — путь к утерянной, но обретенной истине, где судьбы героев прослеживаются с самого детства (довоенное детство в приморском городе) до наших дней.
Что должен оствить человек после себя на земле? Что нужно человеку для полноты счастья? Что есть подлинное творчество. Не принимаем ли мы иногда показную деловитость, стремление любыми средствами утвердить себя за истинно творческое отношение к делу, за самоотверженное служение людям?Эти вопросы в какой-то момент со всей обнаженностью встают перед героями повести "Блуждающие токи", оказавшимися в критических, переломных ситуациях.
Роман «Чужие — близкие» рассказывает о судьбе подростка, попавшего в Узбекистан, во время войны, в трудовой военный тыл.Здесь, в жестоком времени войны, автор избирает такой поворот событий, когда труд воспринимается как наиболее важная опорная точка развития характеров героев. В романе за малым, скупым, сдержанным постоянно ощутимы огромные масштабы времени, красота человеческого деяния, сила заключенного в нем добра.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.
Повесть посвящена жизни большого завода и его коллектива. Описываемые события относятся к началу шестидесятых годов. Главный герой книги — самый молодой из династии потомственных рабочих Стрельцовых — Иван, человек, бесконечно преданный своему делу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник известного советского писателя Л. С. Ленча (Попова) вошли повести «Черные погоны», «Из рода Караевых», рассказы и очерки разных лет. Повести очень близки по замыслу, манере письма. В них рассказывается о гражданской войне, трудных судьбах людей, попавших в сложный водоворот событий. Рассказы писателя в основном представлены циклами «Последний патрон», «Фронтовые сказки», «Эхо войны».Книга рассчитана на массового читателя.
По антверпенскому зоопарку шли три юные красавицы, оформленные по высшим голливудским канонам. И странная тревога, словно рябь, предваряющая бурю, прокатилась по зоопарку…