Странный гость - [2]

А у самого в это время сердце щемило нестерпимо, чувствовал он, что теряет ее, уходит она от него в другой мир, где все будет совсем иное, и вряд ли она когда-нибудь вспомнит о нем, о нелепом влюбленном «культмассовике», который даже намекнуть ей о своих чувствах не осмелился.

Раза два подходил он вечером к театру, где занималась студия, хотел увидеть Люду, поговорить, но все неудачно. Один раз он даже не увидел ее: сначала сказали, что она занята, скоро выйдет, а потом, когда уже все разошлись, выяснилось, что она давно ушла. В другой раз она вышла вместе со всеми, радостно возбужденная, звонкоголосая, она что-то говорила и жевала на ходу, смеялась и принимала поздравления, и оглядывалась, выискивая кого-то глазами, пока они все, вышедшие из театра, бежали к машине — большому театральному автобусу, который должен был их везти куда-то… Искала она, конечно, не его, не Светланова, но так уж получилось, что внутренне он отозвался на этот ее ищущий взгляд, сделал шаг навстречу…

Она не заметила его, пробежала мимо, и лишь потом, из автобуса, когда все высовывалась из окна, ища кого-то, наткнулась взглядом на него.

— Ой, Светлашечка! Родненький! Господи, как же это я мимо тебя пробежала?!

— Ничего, — улыбнулся Николай, — ты же не знала, что я здесь.

— Ну, конечно, не знала! — она ласково улыбнулась ему, а глаза ее продолжали искать кого-то сбоку и сзади Светланова. — А ты… здесь…

Она явно хотела спросить, случайно ли он здесь оказался, и впервые он решился сказать правду:

— Знаешь, давно хотелось тебя увидеть.

— Ой, как обидно! — в ее голосе зазвучали самые натуральные слезы, но тут же исчезли, когда она стала объяснять, что должна сейчас ехать вместе со всеми.

— А далеко вы едете? — спросил Николай.

Граждане, далеко мы едем? — обернулась она к кому-то в автобусе. Ей стали хором растолковывать что-то сквозь взрывы хохота, она крикнула: «Пошляки!», высунулась из окна и, приложив ладони ко рту, проговорила страдальчески, но так, чтобы только он слышал:

— Куда-то к черту на рога! К Сержикову — Еланскому! Отмечать! Мы только что спектакль сдали — традиция такая!

Она махнула ему рукой, чтобы он подошел поближе, и когда Светланов приблизился почти вплотную, перегнулась еще больше, изловчилась и погладила его по голове.

— Светлашечка, миленький, ты прости, что получилось так, ладно? — она провела пальцами по его лбу, по щеке. — В другой раз приходи, обязательно! Слышишь?!

Автобус уже поехал, а она еще что-то кричала ему он не разобрал, только слышал, как в машине опять брызнул смех.

К театральному подъезду Николай больше не ходил. Порывался, правда, несколько раз, но вспоминал этот смех — и желание пропадало. Потом до него дошли слухи, что у Людочки был «очень серьезный роман с режиссером», режиссер даже из семьи ушел и жил несколько дней в театральном общежитии, но вскоре опять вернулся домой, а Людочка была «на грани самоубийства».

Вот тогда-то Светланов решил, что обязан найти Люду и протянуть ей руку помощи. Он долго ходил по вечерним заснеженным улицам, раздумывая, как это лучше сделать: пойти к ней утром домой или позвонить прямо сейчас. Было уже довольно поздно, часов одиннадцать, а пока он ходил, раздумывал, набежало еще пятнадцать минут — двенадцатый час, вообще в такое время не звонят, да еще в дом, где ты бывал раз или два в жизни, где тебя вряд ли помнят… Пожалуй, надо ждать утра… Но тут он представил себе, что, может быть, в этот самый момент Люда наливает в стакан уксусную эссенцию, а завтра утром ему скажут, что это случилось в одиннадцать часов пятнадцать минут, и всю оставшуюся жизнь он будет каяться, что мог позвонить в эту роковую минуту и не сделал этого… Он ринулся к телефонной будке, крикнул: «Дело идет о человеческой жизни», оттолкнул удобно развалившегося там длинноногого повесу, только начавшего настраиваться на «длинный треп», несколькими рывками диска набрал номер, и когда ему ответили, потребовал к телефону Люду.

У него, видно, был такой голос, что говорившая с ним мать Люды не на шутку встревожилась.

— А… что случилось? Кто это?

— Это я, Николай.

— Простите? Николай Матвеевич?

Нет, другой Николай! Светланов. Ее товарищ по институту.

— Боже мой, Светлаша! Простите, что не узнала вас сразу… У вас был такой голос, что-то случилось?

Н-не знаю… — невпопад ответил Николай, — могу я поговорить с Людой?

— Да, конечно, только ее сейчас нет, она приходит очень поздно, они ведь готовят к сдаче спектакль, а у нее главная роль. Ей ведь роль Машеньки поручили, вы знаете?

Он растерянно молчал.

— Может быть, передать ей что-нибудь? Или позвоните утром, часов до десяти, пока она еще будет дома?

— Да, я позвоню утром, если можно.

Он позвонил около десяти, но Люды уже не было — оказалось, что на десять назначена репетиция, и Люда уехала из дома совсем рано.

— Она была очень рада вашему звонку, — сказала мама, — и просила передать, чтобы вы обязательно пришли на премьеру, билеты будут заказаны специально для вас, у администратора. Вы придете?

— Постараюсь.:. А… больше она ничего не говорила?

— Она очень хочет вас увидеть. Говорит, что вы единственный настоящий друг.