Странные колонисты. Мемориал - [3]

— Отвлекись, — посоветовал Лат. — Забудь о них, отдохни. Давай побеседуем о гравитационных напряжениях в системе сорока тел.

Последние две сотни лет гравитационные напряжения были увлечением Снорапа. Для виду покряхтев, он позволил уговорить себя, и друзья перестали наблюдать за поляной.

Большой и Малый легли спать.

Никто не заметил, как в гидропонических баках лопнула труба, недостаточно защищенная от свирепого мороза. Ее содержимое потекло на пол; постепенно, но неумолимо уровень питательной жидкости стал понижаться.

— Я виноват, — повторял расстроенный Снорап. — Я.

— В чем ты виноват? — рявкнул Лат. — Оберегать их — не наше дело. Мы просто хотим выяснить, есть ли у них сила духа. Я полагал, что ты будешь доволен случившимся!

Большой и Малый в обогреваемых костюмах, сбиваясь с ног, работали на сорокаградусном морозе. Они пытались переместить то, что еще можно было спасти, в жилой купол — и проигрывали битву. Наконец в отчаянии они заменили одежду на более легкую. Это позволяло каждый раз переносить больше груза, но делало их уязвимыми к холоду. Малый дважды падал, и Большой закончил работу один. Однако он, очевидно, застудил легкие, и Малый, пользуясь скудным запасом медикаментов, пытался улучшить его состояние.

— Ну, теперь ты не сомневаешься? — спросил Лат.

Снорап сумел совладать со своими эмоциями.

— Они, конечно, не сидели сложа руки, когда сломалась машина. Это верно. Но мы, по крайней мере я, рассматриваем вопрос с философской точки зрения. Что поддерживает дух этих созданий, если отбросить силу машин? Сейчас сломалась одна машина. А если сломаются все? Если крах постигнет саму идею машин? Они должны доказать, что на покорение далеких планет их толкает нечто большее, чем тщеславная гордость своей техникой.

— Глупости! — возразил Лат.

— Но раса не может развиваться без правильной философии, ты же знаешь! — В тоне Снорапа появились почти умоляющие нотки.

— Я, пожалуй, прогуляюсь. Мне нужно размяться, — прорычал Лат и вперевалку удалился.

А потом, скрывшись с глаз Снорапа, стал изливать свое раздражение в беге. Он мчался по снежным равнинам со скоростью более ста миль в час. Лат был огорчен, но не хотел задумываться над причиной дурного настроения.

Одинокий и полный сомнений, Снорап глядел в сторону жилого купола.

— Надеюсь, я не слишком суров к ним, — бормотал он. — Вряд ли я слишком суров…

Короткая зима кончилась, и на смену ей пришла бурная весна. Снег растаял, земля вокруг строений превратилась в бурую жижу. Малый и полностью оправившийся от болезни Большой каждый день работали в поле, расширяя его в направлении ручья, что спускался с холма к востоку от их жилища.

— В чем смысл их занятия? — спросил Лат Снорапа.

— Не могу сказать наверняка, — ответил Снорап, — но, по-моему, это как-то связано с аварией гидропонических баков.

Все прояснилось, когда Большой и Малый начали сажать семена овощей, которые удалось спасти. Почву они удобрили какими-то химикатами из пострадавшего строения.

— Очень умно, — с удовлетворением констатировал Лат. — Ну, как тебе это нравится?

— Весьма, — признал Снорап. — Но позволь заметить: если на сей раз они намерены обойтись без машин, значит ли это, что они и впредь не будут прибегать к их помощи?

— Если выдастся хороший урожай, они увеличат площадь посевов, — сказал Лат.

— Верно.

— А в течение такого долгого лета, как здесь, они успеют снять два или три урожая до наступления холодов.

— Такая возможность не ускользнула от моего внимания, — вежливо ответствовал Снорап.

Постепенно теплело. Несколько недель люди и инопланетяне с одинаковым трепетом ждали, пока наконец из бурой почвы поднимутся первые всходы.

— Какая красота! — однажды темной ночью сказал Снорап и прикоснулся к нежному упругому ростку.

— Вот истинное воплощение силы и целеустремленности. Из недр чужой почвы этот росток доблестно рвется к свету, как извечно пробиваются его собратья к лучам солнца из утробы родной планеты.

— Росток и двуногие, очевидно, принадлежат к одному миру, — заметил Лат.

— Несомненно, — выпрямившись, ответил Снорап. — Но, как ты знаешь, мой друг, на каждой планете кроме добра есть еще и зло.

Серо-зеленые глаза Лата смягчились и засияли бирюзой.

— Так везде, кроме Лата, — произнес он.

— И Снорапа, — добавил Снорап. — И еще нескольких старых планет, где обитают мудрые создания…

Его голос затих, и друзья замолчали, погрузившись в думы о родине и доме. Они чувствовали бремя Вселенной, подобно всем мыслящим существам, которые открывают душу перед неизведанным. Мысленно они склонили голову перед Матерью Тайн, перед великим вопросом «почему?», который не дает себя исчерпать, а лишь отступает перед теми, кто приобретает знания. Так продолжалось несколько минут. Затем они вновь вернулись к повседневности.

— Я дал им четыре месяца, — очнулся Лат. — Это время почти истекло.

— А я, — сказал Снорап, — так и не приблизился к пониманию их основополагающей философии. Если, конечно, они не верят в Машину, как в панацею от всех бед!

— У них сильная воля и стремление выжить.

— Признаю, — согласился Снорап. — Но само по себе это присуще всем животным. Мы, разумеется, не презираем животных, но и не протягиваем им руку помощи, как ты намерен сделать это в отношении двуногих.