Странные клятвы - [125]

Сейчас Уорфилд показал те чувства, которые так искала жена. Она поняла, что Адриан любит ее и, наверняка, слишком сильно. Достаточно ли у нее мужества и сил, чтобы понять мужа и выдержать его странную любовь?

Мериэль не могла ответить на этот вопрос и заго­ворила о другой, очень важной проблеме.

– У меня будет ребенок.

Уорфилд замер, затем, к ее ужасу, спросил:

– Мой?

Мериэль смотрела на него, не в силах отвести глаза.

– Кем вы меня считаете?! Чей же ребенок может быть, как не моего мужа?

– Простите, я не хотел вас оскорбить, – Адриан сделал невольное движение, будто пытаясь подойти к ней, но сдержался. – Просто… когда я впервые го­ворил с Бургонем о сумме выкупа, он хвастался, ка­кой страстной любовницей вы были.

Видя гримасу отвращения на лице жены, Уорфилд с болью продолжал:

– Я знаю, вы никогда не сделали бы этого добро­вольно, однако ребенок может родиться не только от любви, но и от насилия.

– Он не изнасиловал меня, но хотел, – день был долгим и утомительным, и внезапно Мериэль почув­ствовала, что ноги больше не держат ее. Она опер­лась на камень. – Ги решил, что насилие надо мной причинит вам боль, но леди Сесили становила его, не позволив совершить задуманное.

– Слава Богу, – Адриан закрыл глаза, будто не же­лая показывать, насколько ему стало легче. – Этот долг я должен вернуть леди Честен. Я очень рад, счастлив, как дитя, а вы столько всего перенесли из-за меня.

Мериэль поняла, что Уорфилд даже в минуты гнева и в разгар своего наваждения и пальцем до нее не дотронулся. Только Бургонь научил ее, что такое на­стоящий страх.

– Не вините себя за все, милорд, – мягко возра­зила она. – Ответственность за насилие лежит толь­ко на том человеке, который совершает его.

– Да, но если бы не я, вам не пришлось бы нахо­диться в Честене, – де Лэнси вздохнул. – Конечно, это был глупый вопрос с моей стороны. Даже если бы Ги… был бы отцом ребенка, вы еще не могли знать об этом – прошло только две недели. Я признаю ре­бенка своим законным наследником, и его права не будут ущемлены расторжением брака. Вы позволите мне взять его, когда он вырастет?

– Конечно, – сумела выдавить Мериэль. Сейчас граф вновь превратился в вежливого, но холодного незнакомца. В нем не было ничего от властного лор­да или нежного возлюбленного.

Адриан отвернулся, глядя на самый высокий ка­мень.

– Когда вы умирали, я поклялся подчиняться вам во всем, потакать всем прихотям. Скажите, вы хоти­те, чтобы мы расстались друг с другом?

Глядя на его точеный профиль, Мериэль мягко сказала:

– Я хочу узнать, кто ты на самом деле, Адриан. Находясь в Честене, я начала понемногу вспоминать, что случилось после несчастного случая.

Адриан напрягся, но на жену так и не взглянул.

– Что же ты вспомнила?

Она густо покраснела от воспоминаний страстных моментов любви или того, как выкрикивала его имя в минуты острого наслаждения.

– Я помню выздоровление, наши нежные отноше­ния и свадьбу. Думаю, вспомнила почти все. Но, хотя картины, вставшие перед глазами, яркие и живые, не могу поверить, что все это случилось со мной.

Мериэль задумалась, пытаясь понять, о чем хочет сказать и как это выразить.

– Кажется, что женщина, которая вышла за тебя замуж, отделена от меня стеклянной перегородкой, похожей на окно в твоей комнате. Я знаю, что люби­ла тебя, но эти чувства кажутся нереальными, как будто это совсем другая женщина, а ты совсем дру­гой мужчина, не тот, кто запер меня в замке, и не тот, кто напугал до смерти, зарезав Ги Бургоня, как ягненка. Ты был таким добрым, таким нежным… – ее голос задрожал. – Никогда не думала, что на свете может жить такая любовь и такая нежность.

Мериэль зашагала в сторону каменных кругов и прислонилась к одному из камней. Камни простоят здесь века – немое свидетельство человеческой потребности в вере, а она и Адриан умрут, и про них забудут.

Успокоившись, она повернулась к мужу:

– Кто ты, Адриан? Мясник, демон из преисподней, посланный на землю, чтобы мучить меня? Или, может, ангел, который любит меня и которого люблю я?

– Я никто, моя дорогая, – его голос звучал тихо и слабо. Адриан наконец взглянул на жену. – Я просто человек, хотя во мне больше от демона, нежели от ангела.

Губы Уорфилда искривились в насмешливой улыбке.

– Я никогда не чувствовал себя свободным. Ду­маю, в этом только моя вина. Всю свою жизнь я за­ставлял себя подавлять дурные наклонности и злобу, старался отстроить замок и исполнить клятвы нена­висти и мести, которые дал, будучи еще совсем юным. Затем встретил тебя.

Адриан прошел по кругу с грациозной красотой хищника.

– Я полюбил тебя с первого взгляда и не только потому, что ты красива, а потому, что затронула тай­ные струны моей души. Ты святая, моя дорогая, и такая же свободная, как сокол, которого так любишь.

Уорфилд остановился.

– Аббат Вильям говорит, что мы часто убиваем тех, кого больше всего любим, и он прав. Будучи муж­чиной и болваном, я пытался заточить тебя в клетку, привязать к себе, разрушить то, что больше всего любил в тебе. Я не понимал, что убивал твою душу, до тех пор, пока чуть не убил тело.

Он посмотрел на Мериэль – его лицо походило на посмертную маску.