Странное путешествие мистера Долдри - [58]

Ей представилось, как Кэрол идет по Албермарл-стрит до Пикадилли и там садится на автобус. Она прыгает на заднюю подножку и разговаривает с контролером, пытаясь убедить его не компостировать ее билет. Кэрол говорит, что вид у него неважный, а она врач, так что пусть как-нибудь зайдет к ней и проверится. Потом она выходит на остановке у больницы с непробитым билетом в кармане. И так у нее получается почти каждый раз.

Алиса вообразила, как Антон шагает с сумкой через плечо, воротник пальто не застегнут даже в зимние холода, непослушная прядь упала на лоб, а глаза еле видят спросонья. Он идет через двор в мастерскую, садится на табурет у верстака, пересчитывает резаки, поглаживает ручку рубанка и, бросив взгляд на большую стрелку часов, со вздохом принимается за работу.

Она представила, как Сэм входит через заднюю дверь книжного магазина в Кэмдене, снимает плащ и надевает серую блузу. Затем идет в торговый зал и в ожидании посетителей стирает пыль с полок или проверяет товар.

И под конец она подумала об Эдди: наверное, сейчас он лежит на кровати скрестив руки и храпит как трактор. При этой мысли Алиса улыбнулась.

— Не помешаю?

Алиса вздрогнула и подняла голову. Перед ней стоял Долдри.

— Нет, я газету читала.

— Хорошее у вас зрение!

— В каком смысле? — не поняла Алиса.

— В смысле, что газета под столом у ваших ног.

— Мысли были далеко, — призналась девушка.

— И где, если не секрет?

— В разных уголках Лондона.

Долдри обернулся к бару в надежде привлечь внимание официанта.

— Сегодня я поведу вас ужинать в исключительное место, одно из лучших в Стамбуле.

— А мы что-то празднуем?

— В каком-то смысле. Наше путешествие началось в одном из лучших ресторанов Лондона, и я нахожу разумным, чтобы для меня оно завершилось так же.

— Но вы же уезжаете только…

— …тогда, когда вылетает мой самолет!

— Но он же вылетает только…

— Как вы думаете, может, упасть на пол и изобразить припадок, чтобы наконец принесли кофе? Это же уму непостижимо! — воскликнул Долдри, снова перебив Алису.

Он поднял руку и махал ею до тех пор, пока к столику не подошел официант. Долдри заказал завтрак, достойный Гаргантюа, и попросил, чтобы все принесли поскорее, так как он очень голоден.

— Поскольку у нас свободное утро, то как вы относитесь к тому, чтобы сходить на базар? Мне нужно купить маме подарок, и вы меня очень обяжете, если посоветуете что-нибудь. Понятия не имею, что бы могло ей понравиться.

— Может, какое-нибудь украшение?

— Оно ей обязательно не понравится, — ответил Долдри.

— А духи?

— Она пользуется только своими.

— Может, что-нибудь старинное?

— Что, например?

— Шкатулку для украшений. Я видела очень красивые, с инкрустацией из перламутра.

— Можно, но она скажет, что предпочитает английскую деревянную инкрустацию.

— Тогда, может, серебряную посуду?

— Она любит только фарфор.

Алиса наклонилась к Долдри:

— Вам стоило бы остаться еще на несколько дней и написать для нее картину. Например, большой перекресток у Галатского моста.

— Да, было бы очень мило. Я сделаю наброски на память, а по приезде в Лондон начну писать. Так что полотно не придется перевозить.

— Да, — вздохнула Алиса, — можно и так.

— Тогда решено, — сказал Долдри. — Идем гулять к Галатскому мосту.

Покончив с завтраком, Алиса и Долдри сели на трамвай до Каракёя и доехали до моста, который раскинулся над Золотым Рогом до самого Эминёню.[21]

Долдри достал блокнот в обложке из молескина и простой карандаш. Он сделал подробные зарисовки местности, одним штрихом обозначил причал, откуда пароходы уходили на Кадыкёй,[22] набросал стоянку такси, кораблики, державшие путь к островам Мода и берегу Ускюдара, маленькую набережную на другом конце моста, куда причаливали лодки, курсировавшие меж двух берегов, и овальную площадь, где останавливались трамваи из Бебека[23] и Бейоглу. Затем они с Алисой уселись на скамейку.

Листки блокнота один за другим заполнялись карандашными набросками. Теперь Долдри рисовал лица — продавца арбузов за прилавком, чистильщика сапог на деревянном ящике, точильщика, который раскачивал ногой педаль, заставляя вращаться каменный круг. Потом он изобразил тележку, которую тащил вислобрюхий мул, сломанную машину, два колеса на тротуаре и шофера, нырнувшего под капот автомобиля, так что видны были только его зад да ноги.

— Ну вот, — сказал Долдри час спустя, убирая блокнот. — Основное я набросал, остальное у меня в голове. Давайте все-таки сходим на базар — так, на всякий случай.

И они сели в долмуш.

Они до самого обеда гуляли по базару и отчаянно торговались. Алиса купила шкатулку с тончайшим узором из перламутра. Долдри попалось красивое кольцо с лазуритом. Его матери нравился голубой цвет, так что, может, она и будет его носить.

В полдень они съели кебаб и вернулись в отель около часа дня.

В холле сидел мрачный Джан и ждал их.

— Мне грустно, я провалил свою должность.

— Что он там плетет? — пробурчал Долдри Алисе на ухо.

— Что он не справился с работой.

— Да, но это же тарабарщина какая-то, как мне его понимать?

— Это дело привычки, — улыбнулась Алиса.

— Как и обещал, я утром оказался в школе Святого Михаила и там встретился с директором. Он был очень общительный со мной и охотно захотел посмотреть книги. Мы пробежали их класс за классом за те два года, о которых мы говорили. Это было нелегко: почерк старинный и бумага очень пыльная. Мы много чихали, но мы высматривали каждую страницу, не допуская никакого упущения. Увы, наши усилия не были вознаграждены! Ничего! Мы ничего не нашли по фамилии Пендлбери или Эджзаджи. Мы расстались очень разочарованные, и я с грустью сообщаю вам, что вас никогда не было в школе Святого Михаила. Господин директор неоспорим.