Странник - [10]

Макриди придвинул Олдройду отпечатанный экземпляр его первоначальных показаний.

— Доктор Олдройд, это ваше заявление, сделанное инспектору Пелгрейву. Мы хотели бы уточнить некоторые детали вашего рассказа. Начнет инспектор Латем.

Латем откашлялся, вытащил из кармана пару листков бумаги с рукописными пометками и задал вопрос:

— Вы утверждаете, что были не первым, кто вошел в лабораторию в то утро, а вы пришли в… семь пятнадцать. Там уже работали два студента. Так?

— Да, только это были аспиранты. Мы не разрешаем студентам, не защитившим диплом, работать без наблюдения преподавателей. У исследователей и аспирантов есть ключи от входной двери, потому что они иногда задерживаются допоздна или приходят рано утром. Мы работали над новым веществом, сохраняющим ткани, оно давало возможность препарировать труп в течение тридцати шести часов, так что аспиранты трудились практически без перерывов, посменно. В семь утра практически всегда кто-то есть в лаборатории.

— А могли они не заметить изменений в лаборатории?

— Конечно. Обычно никто даже не смотрит на чужие столы, пока не позовут. В прежние времена многие жаловались, что их работу копируют и даже крадут.

— Крадут? Это как?

— Ну, это, естественно, делают студенты, а не настоящие исследователи. Попадаются такие: целый семестр бездельничает, а потом перед экзаменами спохватывается. Со мной тоже такое было, когда я здесь появился. Я провел сложные, трудоемкие исследования в области грудной клетки — изолировал основные кровеносные сосуды, а это очень трудно сделать, не повредив их, — а когда пришел на следующий день, то увидел, что один хитрый молодой наглец копается скальпелем в моем препарате, пытаясь выдать работу за свою собственную. Он, видите ли, боялся, что его исключат из колледжа. У него экзамен был на носу. Все это выяснилось в ходе расследования.

— Я полагаю, вы не обращались в полицию?

— Нет, что вы. Руководство колледжа провело внутреннее расследование.

— Как вы думаете, почему вы заметили то, на что другие не обратили внимания?

— Это понятно. Я же отвечаю за организацию работ в лаборатории. Моя обязанность — обходить все столы и проверять, на месте ли оборудование, очищены ли должным образом инструменты, правильно ли обращаются с телами и прочее. Я сразу увидел, что кто-то решил поразвлечься.

— Поразвлечься? Почему вы так решили, доктор Олдройд?

— Потому что это сразу пришло мне в голову. На первый взгляд все выглядело как типичный студенческий розыгрыш. Такое случается время от времени, хотя такой странной картины я еще не встречал, уж вы мне поверьте.

— Вы узнали Годвина?

Свидетель энергично потряс головой, явно испытывая напряжение и дискомфорт:

— Нет. Это было лишь… ну, вы сами видели. Это вообще не выглядело человеком. И лицо все изуродовано.

— Итак, какова была ваша первая реакция?

— Я рассердился. Подумал, что это уж слишком. — Олдройд сделал паузу и глубоко, шумно вздохнул. — Время от времени — как я уже говорил — компании студентов впадают в коллективное веселье, стараются выпендриться друг перед другом и начинают развлекаться с каким-нибудь трупом. Они одевают его или приделывают дополнительную руку или ногу, ну, в общем, что-нибудь в этом духе. Как правило, этим занимаются на младших курсах — у молодежи своеобразное чувство юмора, им кажется, что это шутка. Но, конечно же, мы относимся к подобным случаям предельно серьезно. Предпринимаются все усилия, чтобы установить нарушителей и подвергнуть их дисциплинарному наказанию. Мы немедленно сообщаем все декану. Он обращается в комитет по этике, там рассматривают каждый такой случай и налагают официальное взыскание. Записи об этом всегда остаются в документах. Повторный поступок такого рода — и студент исключается из колледжа. Предполагается, что еще до начала занятии по анатомии все они проходят тесты по этике. Если выявляется недостаток уважения к людям, чьи тела предстоит изучать в лаборатории, студента нельзя допускать к дальнейшему обучению и позволять ему становиться врачом. — Олдройд покраснел. — Ну, это мое мнение, по крайней мере. Иногда я думаю, что в наши дни слишком много вседозволенности — сплошные демонстрации против той или иной дискриминации и прочая чепуха…

Макриди предложил свидетелю стакан воды, и Стив сделал паузу, давая Олдройду возможность попить, а потом продолжил свои вопросы:

— Значит, теоретически, в колледже должны быть все записи о подобных случаях?

Олдройд энергично мотнул головой:

— Ручаюсь, что так оно и есть.

— К кому мы должны обратиться, чтобы получить к ним доступ?

Олдройд уставился в стакан, провел пальцами по влажной кромке.

— Ну, вообще-то, к декану.

— И кто у вас декан?

Олдройд попытался ответить, но голос его сорвался.

Макриди, видимо, решил, что пришла пора и ему вступить в беседу:

— Им как раз и был профессор Годвин, не так ли?

Олдройд кивнул, губы его скривились. «Держите его в рамках, — подумала Брайони. — Не дайте ему попасть под влияние эмоций. Он еще многое может рассказать».

Макриди заговорил мягко и медленно, как будто обращался к ребенку:

— Итак, сперва вы подумали, по понятным причинам, что это чья-то шутка?