Странник - [7]

Лилиан проснулась среди ночи от странного тревожного чувства. Она толкнула мужа в бок:

— Джон, проснись! Что-то происходит.

Джон недовольно промычал спросонок:

— Мм? А? Что такое, Лил?

Он посмотрел в направлении, куда указывала рука испуганной Лилиан: на колышущиеся в необычайно ярком лунном свете занавески. Нет, это был не лунный свет: луна не могла светить так ярко. Пока Джон искал на полу тапочки, Лилиан уже стояла у окна, прямая и неподвижная, как мраморная статуя.

В окно они увидели зависший над двором огромный полупрозрачный диск, из которого бил яркий луч света, и бил он как раз в окно чердачной комнаты — комнаты Джима. Через несколько секунд луч исчез, а диск начал подниматься в небо, взвихривая под собой воздух. Он поднимался выше и выше к луне, стал уже меньше её, а потом вдруг превратился в яркую точку и исчез. Несколько мгновений Лилиан и Джон стояли, остолбенев, а потом одновременно бросились наверх, в комнату Джима. Там было пусто, только на открытом окне ещё слегка колыхались занавески, а на полу под ним лежал опрокинутый телескоп.

…Когда Джим пришёл в себя, точнее, начал нормально ощущать своё тело, вокруг была кромешная тьма, хоть глаз выколи. Он чувствовал небольшую вибрацию. Ощупав пространство вокруг себя, он нащупал пол, но не гладкий, а с какими-то ребристыми выступами; спина его упиралась в такую же стенку, впереди тоже была стенка, справа и слева — тоже. Подняв руки вверх, потолка Джим не нащупал. Помещение было очень тесное, Джим всё время ударялся локтями о стенки. Не очень-то это гостеприимно со стороны его сородичей, подумалось ему. А в следующую секунду эту мысль сменила другая, леденящая: а может, это вовсе и не они, а кто-то другой? Он попробовал постучать кулаками в стенки, но результата это не дало. Кричать тоже было бесполезно. Одно было ясно: его куда-то везли. Сказать, что Джиму было страшно, значит ничего не сказать: у него засел в животе ужас, превративший все его внутренности в глыбу льда. Не столько темнота пугала его, сколько неизвестность. Кто его похитил и куда он попадёт? А может, это были всё-таки его сородичи, а всё это было какой-нибудь карантинной мерой? — блеснула надежда, но тут же угасла: какое-то шестое чувство ему подсказывало, что его похитили не те, кого он ждал. Джим ощупал себя: вся одежда была на месте, вплоть до шнурков кроссовок, медальон тоже был у него на шее под рубашкой. Последнее обстоятельство неожиданно успокоило его, как будто от медальона исходила непонятная и добрая сила, вселявшая в него надежду на то, что он всё-таки выживет.

Джим не знал, сколько прошло времени в темноте и неизвестности. Временами он как будто впадал в какой-то анабиоз, переставая чувствовать своё тело, и ему снились яркие сны о доме, о родителях. Просыпаясь, он обнаруживал себя снова в тёмной тесноте, и его сердце сжималось от тоски и отчаяния. У него было такое предчувствие, что он больше никогда не увидит Землю. А предчувствия его никогда не обманывали.

Вибрация начала усиливаться, и его маленькую кабинку начало трясти и покачивать. Потом Джим почувствовал глухой удар, и вибрация наконец прекратилась. У него всё сжалось в животе. Что-то сейчас должно было произойти…

Передняя стенка вдруг отъехала в сторону, и Джим понял, что не ослеп, просто внутрь не проникал свет. Весь дверной проём заслонила высокая плечистая фигура с круглой небольшой головой, а сильная рука цепко схватила его за шиворот. Его поволокли по какому-то узкому и низкому коридорчику навстречу яркому свету. Пол куда-то провалился из-под ног, и Джим упал во что-то мягкое, сыпучее и горячее. Сначала после длительного пребывания в полной темноте он почти ослеп от яркого света, но пальцы его зарывались во что-то напоминающее песок. Постепенно, привыкнув к яркой освещённости, он огляделся.

Вокруг была песчаная пустыня. Летательный аппарат, похитивший его, уже перестал быть полупрозрачным и принял вполне чёткие очертания, возвышаясь над песком округлой громадой. Джим мог детально разглядеть все швы, неровности, грязь и царапины на его обшивке. Он упирался в песок тремя толстыми, как слоновьи ноги, шасси. Впереди из песка поднималось какое-то полуцилиндрическое сооружение наподобие ангара, к которому с обеих сторон были прилеплены пристройки поменьше, прямоугольные. Джим лежал на песке не один: в нескольких шагах от него копошились какие-то небольшие существа в балахонах непонятного цвета, горбатые, с покрытыми короткой тёмной шерстью мордами и удлинёнными узкими глазами со зрачками, как у змей. Существ было пятеро, и они сбились в тесную кучку, прижимаясь друг к другу и чутко поводя длинными, как у лис, дрожащими носами.

За спиной у Джима — на горизонте, в песках — возвышалась группа охристо-жёлтых пирамид. Три из их были огромные, абсолютно правильные, четырёхугольные, а подле них, чуть в стороне, в колышущейся дымке виднелись три маленькие пирамидки, уменьшенные копии больших, буровато-жёлтые, стоявшие рядком. Джим вздрогнул: до того они были похожи на египетские! Уж не в Египте ли он? Нет, вряд ли. Нет, он не мог быть в Египте хотя бы потому, что вокруг не было ни души — ни одного туриста, ни одного верблюда, ни одного гида, хотя день был в разгаре. Джим не был вполне уверен, что пирамид было шесть, но на первый взгляд казалось, что шесть — три большие и три маленькие. Они высились среди песков, молчаливые и загадочные, как и их египетские сёстры, и их шершавые, потрёпанные ветрами и иссушенные солнцем грани почти сливались цветом с окружавшими их песками. Кто их возвёл? Уж точно не фараоны.