Странница - [7]

— Они бы сказали, что если что-то от меня останется, пусть лучше всего это будет корпоративный дух! Это въедается, как пятна на камуфляже.

Оба смолкли, и Конвей почувствовал в молчании Тейт ту же горечь и пустоту, что и у него.

Они были живы, а их мир исчез.

Политическая решимость в том мире выродилась в постоянно растущий терроризм. Все прибывавшее население само доводило себя до сумасшествия. Экспансия человека разрушала леса, загрязняла реки, моря. Климат стал так же безумен, как человек-разрушитель. И никто не знал, отчего в конце концов поползла по земному шару война. Каждая нация, этническая группа и просто объединения людей требовали себе пространства — любой ценой. Нейтральность рассматривалась как скрытая поддержка того или иного врага. Каждый буквально из кожи лез, чтобы погубить другого — газом, микробами, радиацией.

Члены экологическо-религиозной группы, называвшие себя Вильямситами, предвидели подобный катаклизм. Используя самые совершенные биологические методы, они создали по всему миру сеть экохрамов, чтобы повторно заселить все, что останется от Земли, ее обитателями — в храмах создавались генетические фонды животных, насекомых и растений. Одновременно по всему пространству, которое раньше называлось Соединенными Штатами, прошел призыв добровольцев «заснуть» криогенным сном. Их миссия заключалась в том, чтобы через какое-то время «воскреснуть» и восстановить свою разрушенную страну. Конвей, Тейт и более тысячи других добровольцев были заморожены в специально оборудованной пещере в Каскадных горах на северо-западном побережье Тихого океана.

И забыты.

И в то время, как пережившие Апокалипсис покидали свои отравленные ядами и радиацией, зараженные множеством болезней города и гибли в дикарских войнах, в пещерах столетиями теплилась жизнь. Поддерживаемые практически вечными ядерными установками под контролем роботов замороженные смельчаки ждали своего часа. Не мертвые, но совершенно забытые. Только через пятьсот лет их, дрейфовавших по океану времени, разбудило землетрясение, которое разрушило пещеру и случайно запустило механизм, возродивший добровольцев к активной жизни.

Не всех. Из более тысячи участников проекта в живых осталось всего двенадцать человек.

Потом их стало семеро.

Из миллиардов образованных людей — четыре женщины и трое мужчин. Технократы, пытающиеся выжить в среде, где ковка стали является высшим достижением технологии…

Без своего оружия они были бы беспомощны и бесполезны, как дети. Горькая ирония судьбы. Пережить Апокалипсис и цениться лишь за умение убивать.

Если только не существовало других «пещер», все еще ожидавших от мертвого мира сигнала к началу обновления.

Врата? Врата Сайлы? А что, если там?..

Мысли Конвея перебил хриплый крик капитана судна. Взглянув на деревянную пиратскую галеру с парусами и веслами, Конвей еще раз почувствовал, насколько чуждо ему все окружающее — раньше это море бороздили корабли из стали, с ядерными установками. А теперь за спиной на холме стоял каменный замок Олы, нависая над редкими крестьянскими хижинами — и это там, где когда-то жили тысячи! Некоторые из камней стен замка отличались от прочих белизной и полировкой. Это был мрамор — материал, почти недоступный нынешним обитателям Харбундая. Они понемногу добывали его из развалин сооружений, которые, по их мнению, принадлежали гигантам, и строились их рабами. Такие места они называли «проклятыми» и посылали туда рабов, как на каторгу, ибо боялись этих мест, как самой смерти.

Конвей посмотрел через Внутреннее Море в сторону гор Китового Побережья и подумал, как же все это когда-то называлось — Адирондакс, Смокис, Рокис?

Америка.

Прекрасная страна. Великолепная страна. Страна, в которой было множество вещей, прекрасных вещей.

Не стоит думать об этом. Все, что он знал и любил, ушло. Тот мир отнял его жену, его ребенка. Их гибель явилась результатом чьего-то политического заявления.

Наверное, где-то есть крест или плита с его именем.

Памятник.

На юге насмешливо светились Стеклянные Скалы — постоянное жестокое напоминание о том, на что способен человек. Это ядерный взрыв невообразимой силы оплавил землю, оставив блестящий шрам. И через несколько веков единственными признаками жизни на этой оскверненной земле были редкие больные растения.

Конвей вновь услышал искушающий шепот: а стоит ли еще чего-то ждать, на что-то надеяться? Еще немного, и дикари отправят его в другой мир, где он соединится с теми, кто его любил.

Нет!

Разочарование, утраты, гнев нескольких месяцев его «новой» жизни переплавились в решимость. Сила этой решимости преодолеет все.

Он будет бороться! Здесь его дом. Бывал ли он здесь «тогда» или нет — неважно, судьба занесла его именно сюда. Он принял условия игры. И не просто принял — он бросает судьбе вызов, он померяется силами со всем, с чем столкнет его жизнь. Пока он на этой земле, Мэтт Конвей будет жить!

Глава 3

Тейт смотрела на приближавшихся Сайлу и Класа. И замок, и город, раскинувшийся вокруг, бурлили слухами о его неожиданном ночном приезде. Она улыбнулась, подумав, какой жизнерадостной и сияющей выглядит сегодня Сайла. Одетая в обычную черную ниспадающую мантию, она как будто плыла по пристани, сколоченной из грубо обработанных деревянных балок. Слева у нее на груди горел кроваво-красный цветок, указывающий на титул Жрицы Роз. Цветущая красота притягивала к Сайле взоры, но что-то неуловимо отгораживало ее ото всех, кроме Класа. Даже моряки прятали свои похотливые взгляды и спешили отвести глаза.