«Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года) - [7]
В 1912 г. Морским генеральным штабом были разработаны основания для составления нового плана войны с Турцией, в которых учитывалось усиление ее флота. Исходя из оценки изменившейся обстановки Генмор посчитал блокаду Босфора, которая красной нитью проходила через все оперативные планы Черноморского флота в предшествующие годы, невозможной и предложил ограничиться эпизодическими действиями корабельных сил в предпроливной зоне. «Эта операция (блокада пролива. — Д. К.) не по силам нашему флоту, потому что наша база Севастополь слишком удалена от Босфора и флот больше проводил бы времени на переходах от места блокады к порту для погрузки угля, чем нес бы блокадную службу. Кроме того, наш флот не имеет достаточного преимущества в силах, чтобы рисковать боем с германо-турецким в непосредственной близости от его порта, то есть при обстоятельствах, явно благоприятствующих неприятелю», — писал в январе 1915 г. Д.В. Ненюков, состоявший перед войной помощником начальника Морского генерального штаба>{41}.
Таким образом, впервые с 1881 г. вопрос о «десантной экспедиции» к Босфору был вовсе снят с повестки дня, причем по причинам не только оперативно-стратегическим, но и сугубо техническим. Осенью 1912 г. возникла реальная угроза захвата Константинополя болгарскими войсками, и новому морскому министру адмиралу И.К. Григоровичу было высочайше предписано быть готовым к высадке пятитысячного десанта для защиты христианского населения в случае анархии в турецкой столице. Выяснилось, однако, что Черноморский флот не располагает количеством транспортов, потребным для перевозки даже столь незначительного воинского формирования>{42}. 14 (27) марта 1913 г., когда С.Д. Сазонов вновь возбудил вопрос о «посылке отряда» в связи с успехами болгар во Фракии, командующий морскими силами Черного моря вице-адмирал А.А. Эбергард доложил: «Надлежит иметь в виду, что в указанном случае я могу двинуть лишь 750 человек на транспорте «Кронштадт». Через две недели начальник Морского генерального штаба вице-адмирал светлейший князь А.А. Ливен сообщил, что флот способен перевести в Константинополь 2 тыс. человек и еще 3 тыс. через пять — шесть дней>{43}. И это притом, что минимальный состав только первого эшелона «босфорского» десанта оценивался в один армейский корпус трехдивизионного состава численностью около 40 тыс. человек>{44}.
Несмотря на это, замысел Генмора, предоставлявший неприятелю возможность беспрепятственного ввода своего флота в Черное море и предполагавший «переход в наступление» только в случае «ослабления флота противника миноносцами, подводными лодками и минами заграждения»>{45}, не встретил поддержки со стороны А.А. Эбергарда[4]. Последний настаивал на идее «закупорки» Босфора минами и блокировании пролива корабельными силами. Принципиальный спор между Генмором и черноморским командованием по поводу основной идеи «плана операций» так и не был разрешен до начала военных действий>{46}.
Весьма вероятно, что трансформация позиции Морского генерального штаба в «босфорском вопросе» была обусловлена и обстоятельством субъективного характера — смертью первого начальника Генмора вице-адмирала Л.А. Брусилова. Лев Алексеевич в 1889 г. планировался к назначению на проектируемою должность морского агента в Турции>{47}, в 1890-х годах состоял адъютантом главного командира Черноморского флота и портов Черного и Каспийского морей вице — адмирала Н.В. Копытова, лично занимался изучением прибосфорско — го района, стоял у истоков подготовки десантной экспедиции и являлся генерального штаба вице-адмирал одним их наиболее последовательных апологетов идеи овладения Черноморскими проливами.
Проект оперативного плана на 1914 г., разработанный оперативной частью штаба морских сил Черного моря во главе со старшим лейтенантом И.А. Кононовым и утвержденный адмиралом А.А. Эбергардом 15 (28) декабря 1913 г., исходил из предположения, что война будет наступательной со стороны Турции и оборонительной для России при нейтралитете Румынии и Болгарии, во всяком случае на начальном этапе войны. Командование флота предполагало, что превосходящие турецкие морские силы для обеспечения действий своих сухопутных войск на Кавказе попытаются предварительно нанести поражение русскому флоту или заблокировать его в Севастополе. Поэтому А.А. Эбергард видел свою задачу в «борьбе за господство на море», для чего предполагал всеми вверенными силами «занять выгодную позицию для боя вблизи своей главной базы и на этой позиции дать решительный бой»>{48}. Замысел командующего морскими силами предусматривал совместное применение разнородных сил, поэтому удаление позиции от Севастополя определялось возможностью использования подводных лодок, гидроавиации и старых маломореходных миноносцев. Постановки минных заграждений у Одессы, на подходах к Керченскому проливу и у Босфора оценивались как «вспомогательные операции», не имеющие решающего значения. Постановка заграждения в предпроливной зоне должна была по возможности иметь упреждающий характер, то есть выполняться до выхода в Черное море главных сил неприятеля. Это заграждение, по мнению командования флота, должно было в дальнейшем затруднить неприятельское грузовое судоходство, а в случае успешного для русских боя у Севастополя препятствовать возвращению турецкого флота в Босфор.
