Странная птица. Мертвые астронавты - [50]

Он никогда не станет обременять Грейсон и Мосс своими кошмарами. Но в мечтах Чэня потолок здания Компании рушился, и глобулы из стены воспаряли в ночное небо, оставляя далеко позади Компанию и легион тех, кому уже не помочь.

Иногда, признался Чэнь Мосс, он и сам следовал за ними, улетал в небеса и никогда не возвращался. И когда это происходило в его сне, Чэнь плакал, ведь его окутывал райский покой – столь незамутненный, какого он никогда в жизни не испытывал.

На самом деле их Чэнь вернулся в здание Компании и проработал там еще несколько месяцев, прежде чем уйти. Он просто ждал подходящего момента. Саботировал все, что мог.

Как-то раз он увидел саламандру – большую, свернувшуюся внутри глобулы. По тому, как пронзительно она смотрела на него, по самостоятельности и осознанности ее глаз он прочел – в этот раз предать этот взгляд у него не получится. Он не сможет подвести этот взгляд – и спокойно себе жить дальше.

Если ежик сломал Чэня, саламандра, возможно, спасла его. По крайней мере, расчеты Чэня указывали на такую историю – или хотя бы на ее часть.

И вот Чэнь послал саламандру сквозь стену глобул в другой мир. В тот, где Компания уже закрепилась, но еще не завоевала все и вся. Где у саламандры еще мог быть шанс.

И, воспользовавшись удобным случаем, он закинул драгоценный дневник Чарли Икса следом. Вот он был…

…и вот его уже нет.

xv.

нет побега нет выхода

Было поздно – уже тогда. Стало поздно – прямо сейчас.

Утром следующего дня, когда они стояли у Балконных Утесов, готовясь к следующему этапу, утка взвилась пред ними бурей. Огромная, темная и безумная: фантом, иссушивший воздух кругом, спаливший весь кислород, которым они могли бы дышать. Призрак, запятнавший небо и опаливший их кожу, ошпаривший их чувства так, что они не хотели более ни видеть, ни слышать, ни обонять, ни пробовать на вкус, ни чувствовать. Воздух наполнился красной пылью, засохшей кровью и крошечными кусочками металла, которые резали им лица.

Темнота под уткой, ощущаемая Мосс, ускользнула, или была выпущена на свободу, или впервые разошлась не на шутку. Она вздымалась, сочилась и поднималась, растекаясь по горизонту – и в их сознании – высокой черной стеной. Скребущееся, ужасное нечто, требующее, чтоб его впустили. Они знали, трое как один, что, как только пустят – тут же им и конец. Вы все – поломанные игрушки; так позвольте же мне починить вас.

Мосс ощущала этот посыл. Обезопасить, удержать, сохранить. Ее двойник был теперь прикован к месту. От этого ощущения у нее перехватило дыхание.

Прошлое всегда их поджидало. Ранило, рвало и раздирало.

– Мой двойник скомпрометирован, – известила она Чэня и Грейсон.

Грейсон пристально смотрела на нее своим всепроникающим взглядом.

– Твой двойник?

Ее двойника посадили в тюрьму, и этой тюрьмой был Бегемот Растлитель. Контроль над ситуацией был утрачен. Она была крохотным существом в приливном бассейне. Бесполезным. Ничто из того, что они способны были сделать для него на расстоянии, не могло помочь. Поблизости ничего не было. И все же она чувствовала частицы своего второго «я» в воздухе вокруг них, в развоплощенном образе утки. Что все это значит?

Южная дверь не открывалась. Чэнь навалился на нее плечом. Мосс трещала по швам. Грейсон обратила к буре лицо. Выхватила пистолет – но чуть менее беспомощной себя не ощутила. Не было никакого выхода, никакой возможности спастись.

Фигура врезалась в Балконные Утесы, утратила форму, превратилась в хаос сыпучих частиц в воздухе, развеянный ветром. За высоким пронзительным воем они услышали, как рушится секция ветхой крыши, как стены скрипят от напряжения, пытаясь выдержать то, что невозможно было выдержать.

Скребущееся, ужасное присутствие, требующее, чтобы его впустили. Троица знала – все как один, – что как только оно сфокусируется на них, как только расколет их черепа и проникнет в их разум – тут же им и конец.

Камни и ветки бились о стены вокруг них.

Но южная дверь по-прежнему не открывалась.

– Отойдите в сторону! – крикнула Грейсон.

Она выстрелила четыре раза. Пули застряли в металле. Дверь не открылась.

– Мосс, забери нас отсюда! – крикнул Чэнь.

– Не могу! Буря мешает! – крикнула в ответ Мосс.

Буря бушевала не только в этом пространстве и в этом времени. Она застила всю ее внутреннюю карту, закрутила стрелку компаса. Заглушила информационные потоки, отрезала пути к отступлению. Частицы ее иного «я» обычно сбивали с толку ее сверхъестественные чувства.

Дверь распахнулась изнутри, и Чэнь в ярости выскочил наружу, одержимый ужасным духом, ужасным импульсом. Сияющий, как маяк абсолютной опаляющей белизны. Рот – будто зияющая рана на лице, а глаза дико закатились.

Ноктурналия.

Мосс поняла: утка его обратила.

Какая-то часть Чарли Икса обратила его и взяла под контроль.

Но она не смогла отвернуться достаточно быстро. Не-Чэнь потянулся к ней, и даже когда она попыталась раствориться в цветах, в граде листьев, он пронесся сквозь ее тело, задел ее плечо и, когда она на мгновение распалась, сгреб цветы с ее груди. Прежде чем она ахнула и снова стала человеком. Рука Не-Чэня стала зеленой, не отпуская часть ее тела.