Странная практика - [50]

– Вот оно! – Ратвен хлопнул по столу так, что все подпрыгнули. – Извините. Вот что это мне напомнило. Когда вы сказали «трансформатор»! Я знаю, что это за голубой свет. То есть, по-моему, именно так. – Он одарил всех довольной улыбкой. – Больше ничего не соответствует всем параметрам: голубой свет и гудяще-жужжащий звук, и пары ртути, и ультрафиолетовое излучение, и… э… «талисманная значимость», как вы удачно выразились.

– Так что именно соответствует всем параметрам? – вопросила Грета.

– Ох, извините. Это вовсе не лампа, это ртутно-дуговой выпрямитель. Их ставили на электрические железные дороги, вот почему я о нем подумал. Выпрямители были стандартным элементом до… ну, годов до шестидесятых-семидесятых, когда стали использовать тиристоры. Жаль… Хотя, конечно, твердый элемент безопаснее и места занимает меньше. Сейчас в работающем состоянии их осталось очень мало: это музейные экспонаты, не говоря уже о токсичности.

– Я не понимаю, о чем вы, – раздраженно заявил Варни, говоря нарочито раздельно, а Грета с Крансвеллом бросили на него благодарные взгляды.

– Их еще использовали в кинопроекторах с угольными дугами: для дуги нужен постоянный ток, – продолжил Ратвен и только тут опомнился, заметив, что слушатели ничего не понимают. – Стойте, я сейчас покажу. – Он взял смартфон и провел быстрый поиск на Ютьюбе. – Вот один с электрической дороги в Мэне: его демонтировали всего несколько лет назад.

Все трое сдвинули головы, чтобы видеть экранчик: на нем шел видеоклип с чем-то удивительным, ужасающим и глубоко завораживающим.

Крансвелл смотрел через плечо Ратвена.

– Но это и есть лампа. С ногами.

Это и правда выглядело похоже: громадная стеклянная колба лампы, светящаяся голубым, с шестью ногами, торчащими из стенок прямо над основанием и немного напоминающими щупальца: каждая сгибалась под прямым углом, а потом уходила в графитовое гнездо и закрученную проволочную спираль. На дне ламповой колбы лежало озерцо ртути, по поверхности которой плясала ослепительно-яркая бело-голубая искра. Искра – слишком яркая, чтобы на нее можно было долго смотреть, – казалось, выписывает на жидком металле странные узоры, знаки, которые могли бы раскрыть свой смысл, если только достаточно долго наблюдать и следить за ними, что (несмотря на опасность) внушало желание попытаться.

Клип закончился, и никто не стал возражать, когда Ратвен включил его снова, увеличив громкость так, чтобы на фоне болтовни экскурсовода стало слышно, как это устройство гудит.

– Боже правый! – выдохнул Варни. – Кажется, можно не винить тех, кто решил, будто у этой штуки есть сверхъестественные способности. А для чего тут ноги?

– Аноды, – объяснил Ратвен. – Анод преобразует переменный ток в постоянный. По неким причинам, в которые я не стану вдаваться, пары ртути пропускают ток только в одном направлении. Это вроде клапана, который пропускает поток только в одну сторону.

– Поверю вам на слово, – заявила Грета. – Если это, по сути, громадная неэкранированная ультрафиолетовая лампа, она, наверное, способна нанести те повреждения, которые я видела. Если он подвергался ее воздействию… ну, достаточно долго.

Ратвен посмотрел на нее вопросительно. Она пожала плечами, не особо желая вдумываться.

– Это должны быть часы. Несколько часов.

– Как я и сказал, – вставил Крансвелл, – идет бдение, или покаяние, или еще что.

«Очищение», – подумала Грета с содроганием.

– Ультрафиолет стерилизует, – сказала она. – Он буквально бактерицидный. На самом деле так и стерилизуют предметы в лабораториях. Э… это и правда сходится. Выжигает бренное.

– Но как эта штука придает им… те сверхъестественные способности, которые мы видели? – нетерпеливо осведомился Варни. – Их глаза… как они могут видеть что-то, когда явно ослеплены?

Крансвелл кивнул:

– И как он делает так, что они еще и светятся голубым?

– А вот тут, по-моему, и начинается сверхъестественное.

Почти с комическим единодушием они оторвались от телефона Ратвена и обернулись к Фаститокалону, стоящему в дверях, – спавшему с лица, но сосредоточенному.

– Потому что не заблуждайтесь: они действительно сверхъестественные, – добавил он. – Рыбак рыбака…

– Ты зачем встал? – возмутилась Грета.

– Чтобы поделиться демонической точкой зрения. Нет, – добавил он, взмахивая рукой, – пожалуйста, без нотаций. Мне на сегодня их более чем хватило, и на разумную беседу я вполне способен.

Грета негодующе посмотрела на него, но только вздохнула и встала собрать посуду.

– Поставлю чайник, – сообщила она. – Раз уж мы устраиваем военный совет, то почему бы заодно не выпить хорошего чаю?

* * *

В туннелях – чернота. Никаких звуков, кроме капель воды и далекого рева вентиляторов, которые никогда не останавливают вращение, и периодического громыхания поездов, идущих в туннелях, что ближе к поверхности. Здесь, внизу, – только темнота и медленная капель: это невидимая вода терпеливо прокладывает себе путь сквозь трещины в цементе, протягивая молочно-белые пальцы новорожденной породы со сводов, разъедая искусственный камень понемногу, год за годом. Создания, которые используют эти туннели, не нуждаются в свете, чтобы видеть. Тут темно повсюду, кроме одного зала, но в этом единственном освещенном зале свет никогда не гаснет.