Странная философия ненасилия - [9]

Весьма характерно, что выступления названных сторонников философии ненасилия — именно в силу их бескомпромиссности — привели к столкновениям и конфликтам, в ходе которых и в результате которых насилие расцвело самым пышным цветом. Сами же проповедники философии ненасилия погибли в результате насилия, примененного к ним. Эта участь постигла Иисуса Христа. Ее не избегли и М.К.Ганди, и М.Л.Кинг.

Уже одно то, что виднейшие представители философии ненасилия погибли насильственной смертью, заставляет поставить вопрос о правомерности термина «философия ненасилия». Почему «философия ненасилия» провоцирует насилие, вплоть до убийства? Означает ли это, что вся остальная философия, кроме «философии ненасилия», являет собой «философию насилия»? Может ли существовать «философия насилия» как противоположность «философии ненасилия»?

Что могло бы называться «философией насилия»? Сама философия как таковая насилием быть не может, поскольку со времен Сократа она представляет собой беседу, в ходе которой слушатель или читатель добровольно принимает точку зрения просвещающего его философа. Проигравших в этой беседе нет, поскольку тот, кому приходится отказываться от заблуждений и предрассудков, взамен их обретает истинные знания.

Философия — это общение, которое исключает применение силы. Поэтому никакой «философии насилия», в которой наряду со словесной аргументацией предусматривалось бы, например, битье палкой, не существует. Но, быть может, «философия ненасилия» — это философия, которая теоретически отстаивает насилие? И это предположение надо отвергнуть: ни один философ в мире никогда насилия не оправдывал. Дело в том, что это просто невозможно, поскольку сам термин «насилие» подразумевает использование силы в неправедных и недостойных целях.

Критик «философии ненасилия», автор книги «О сопротивлении злу силою», русский философ Иван Александрович Ильин (1883–1954) имел полное основание утверждать, что в самом термине «ненасилие» уже содержится имплицитно негативная оценка. Позитивного насилия не может быть в принципе. Однако, в некоторых случаях необходимо использование силы для поддержания порядка, для пресечения зла в строгом соответствии с правом. В этом случае Ильин предлагал использовать иные термины, например — «заставление», «физическое понуждение», «физическое пресечение» и т. д. Все эти термины более точны, они помогают учитывать важные нюансы, а в них-то, как гласит известная поговорка, и скрывается дьявол. Можно спорить, какие именно термины нужно использовать — именно те, которые предлагает И.А.Ильин, или какие-то иные, — но основная его идея безусловно верна. Само при себе применение силы нельзя с порога объявлять ни добром, ни злом, пока не будут выяснены все обстоятельства произошедшего. Тот, кто называет «насилием» любое применение силы, на деле хитрит: он незаметно «протаскивает» в самом термине негативную оценку. Так, юристы говорят, что в правовом государстве монополию на использование силы, на легитимное принуждение принадлежит государству. Этой мысли бы никогда не разделил Л.Н.Толстой, который осуждал любое применение силы, даже государственными органами, в полном соответствии с законом. Но современные россияне на собственном опыте знают, чем заканчивается ненасильственная политика государства. В начале 90-х годов ХХ века могло показаться, что идеи Л.Н.Толстого воплотились в жизнь: государство блистательно продемонстрировало «ненасилие» там, где оно должно было решительно применять закон. Это было время ожесточенных криминальных конфликтов, раздела сфер влияния, стрельбы на улицах, поджогов предприятий конкурентов, убийств неугодных. Отечественная интеллигенция, взращенная на произведениях Л.Н.Толстого, подвергла происходящее решительному моральному осуждению, но насильники от этого, увы, не рассеялись. Сама жизнь убедила, что насилию может противостоять только сила, основанная на законе.

Таким образом, опыт последних полутора десятилетий заставил задуматься о том, всякое ли применение силы является «насилием» и, стало быть, заслуживает осуждения.

Если развить эту мысль И.А. Ильина, то тему насилия можно обсуждать, представив возможные позиции по этому вопросу, существовавшие по сей день, в виде своеобразной шкалы.

Установим, что на этой шкале слева будут располагаться позиции, которые допускают откровенные и неограниченные использования силы в отношениях между людьми — и чем левее, тем откровеннее и грубее. Наоборот, правая сторона шкалы будет представлять ненасильственные отношения между людьми, и, соответственно, на крайней правой точке шкалы будет расположен утопический идеал счастливого сосуществования людей, абсолютно свободных от всякого взаимного давления и принуждения — даже от психологического.

Попытаемся расположить на этой шкале основные описания воздействия людей друг на друга, известные философии на сегодняшний момент. Лишь тогда, когда это будет сделано, мы сможем определить то место, которое реально занимает на этой шкале, так называемая философия ненасилия. Сделать это необходимо уже хотя бы потому, что в противном случае представители «философии ненасилия» с самого начала ставят себя в заведомо выигрышную позицию — получается, что только они отстаивают «философию ненасилия», тогда как все прочие представляют «философию насилия». А ведь насилие не одобряется ни основными мировыми религиями, ни светской культурой. Таким образом, оппоненты представителей «философии ненасилия» с самого начала выглядели бы какими-то морально ущербными типами, проклятыми всеми богами и неуместными среди культурных людей.