Страницы Миллбурнского клуба, 5 - [7]

Когда вечером я стал рассказывать родителям, как смешно один малыш пытался ударить ногой по мячу, мама сказала мне, что, может быть, он первый раз в жизни по мячу бил. А папа на это заметил, что главное, чтобы он не в последний раз по мячу бил.

И я видел, что маме не понравилось это папино замечание. И она посмотрела на него выразительно и сказала мне, что папа надеется, что отец малыша когда-нибудь купит ему мяч. И папа согласился, что он действительно очень и очень надеется, что отец малыша сможет купить ему мяч. И мне показалось, что мама все еще была недовольна папой.

И она сказала: «Тебя за твой длинный эзопов язык…» И замолчала.

А я продолжил за нее: «…когда-нибудь все-таки посадят».

И мама с папой засмеялись. Потому что это было очень смешно.

Мой друг Глеб Парамонов

Мой друг Глеб Парамонов учится не очень-то хорошо. Но и не плохо. Хотя, я думаю, он мог бы быть одним из лучших у нас. Но ему в школе ничего не интересно. И он часто мне на это жалуется.

И вот только сегодня он вдруг признался мне, что ему нравятся уроки физики. Он сказал, что он любит рассказы нашего физика про разные изобретения и открытия. Глебу очень нравится, как физик объясняет, каким образом изобретателям приходят в голову интересные мысли.

И мы с Глебом стали вспоминать, как физик рассказывал нам о русских ученых и изобретателях. Он говорил, что они очень наблюдательны. И это, мол, позволило именно русским сделать все важнейшие открытия и изобретения.

Физик рассказал нам, как однажды братья Черепановы сидели на кухне, где варилось что-то в большой кастрюле под тяжелой крышкой. И когда в кастрюле все сильно прогрелось, то крышку выбило паром. И кто-то на кухне сказал: «Ух ты, сила!»

И Черепановы подумали, что пар – это действительно большая сила. И они вскоре после этого изобрели паровоз.

А еще физик рассказывал, как Попов сидел однажды на берегу реки и бросал в воду камешки. Он смотрел, как расходятся круги от камешков, и думал, что так же могут распространяться и всякие другие волны. И после этого он изобрел радио. И потом его изобретение стали называть по имени изобретателя – радио Попова.

И физик спросил у нас, знаем ли мы, что еще изобрели русские. И один мальчик поднял руку и сказал, что русские изобрели все. И физик его похвалил за очень хороший ответ, но сказал, что он ожидал какие-то конкретные примеры.

Тогда еще один мальчик поднял руку и сказал, что русские изобрели лошадь. И что потом лошадь стали называть по имени ее изобретателя – лошадь Пржевальского.

Тут физик сказал, что он имел в виду совсем не то. Он думал, что кто-нибудь из нас вспомнит про Можайского. И физик стал рассказывать, как Можайский наблюдал, как птицы летают. Он не смотрел на тех птиц, которые машут крыльями. Он смотрел на тех, которые парят с неподвижными крыльями. И вот он изобрел самолет…

И Глеб сказал мне, что это здорово, что русские ученые и изобретатели очень наблюдательны. Очень здорово, что братья Черепановы обратили внимание на кастрюлю, Попов смотрел на круги на воде, а Можайский наблюдал птиц.

И я сказал, что хорошо было бы спросить нашего физика, как изобрели электричество. Потому что я подозреваю, что того, кто изобрел электричество, наверное, ударило молнией. И я только боялся, что Глеб может на меня обидеться за это.

Но Глеб не обиделся на меня, а засмеялся и сказал, что он тоже так думает. И добавил, что тот, кто изобрел электричество, был очень наблюдателен. Потому что, если бы он не был наблюдателен, то он мог бы и не заметить, что его ударило молнией. И тогда он ни за что не изобрел бы электричество.

Коган

Я всегда мечтал о велосипеде. Но мне никто не собирался его покупать. И я это знал.

Но как-то папа пришел с работы и сказал маме, что какой-то человек по фамилии Коган, с которым папа работает, продает велосипед. И продает его очень дешево.

Мама стала папу расспрашивать, что это за Коган и почему он продает велосипед. И папа сказал, что они с Коганом работают в одном и том же институте уже много лет. И что это очень хороший человек. И что он купил велосипед для своего сына. А потом Коган сидел. (То есть я так понял, что Коган сидел в тюрьме). И сын его поэтому велосипедом совсем не пользовался. А когда Коган перестал сидеть, то сын уже вырос, и велосипед ему стал не нужен.

И мама сказала, что теперь все, мол, ясно. А я очень удивился, что маме стало все ясно. Ну, то, что Коган сидел в тюрьме и был хорошим человеком – меня этим не удивишь. Я такое уже не в первый раз слышу. И к этому я уже давно привык. А вот почему сын Когана не пользовался велосипедом, когда сам Коган сидел? Это было совсем не ясно. И в этом я, конечно, очень сильно засомневался. Ну, в том, что велосипед у них где-то там новехонький стоит.

Но это было не самое главное, что меня удивило. А что меня больше всего удивило, так это то, что Коган почти все время сидел в тюрьме, а мой папа в тюрьме не сидел, но тем не менее они с Коганом работали в одном и том же институте много лет. А каким образом они умудрились работать вместе много лет, я в тот момент еще не знал.

Ну что мне было делать? Задавать все эти вопросы моим родителям?