Страна восходящего солнца - [24]

Но документы упрямо свидетельствуют о том, что интерес к христианству проявляли и самураи, и даже даймё, по представлениям тех времен – цвет японской нации. Отчеты и письма иезуитов пестреют упоминаниями о даймё-христианах на Кюсю, о целых христианских армиях под их командованием. То, каким образом сочетались христианство и «Путь меча» – бусидо, составляет одну из наиболее интересных загадок, некоторые подходы к решению которой попытается найти автор в данной главе вместе с вами, уважаемый читатель.

Нам представляется, что немалый, а иногда даже ажиотажный интерес князей страны Ямато (а также их жен и детей) к католицизму был продиктован как сугубо материальными и практическими, так и более возвышенными мотивами. В числе первых отметим вполне понятное стремление даймё заручиться поддержкой могущественных заокеанских властителей, обладавших невиданными технологиями, немалыми богатствами и могуществом. Христианизация выступала неким приложением к заманчивой возможности торговать с «южными варварами». Более того, она давала возможность превратить свое излюбленное занятие – войны с соседями – в священную и праведную войну за «правильную» веру против неразумных и мерзких «язычников». Принятие тем или иным даймё христианства при условии того, что центральная власть в стране принадлежит язычникам, давала превосходную легитимацию политическому сепаратизму, и это, надо сказать, прекрасно поняли сёгуны из династии Токугава, запретившие в дальнейшем христианскую проповедь в стране. Кроме всего прочего, богатые и могущественные буддийские храмы, содержавшие целые армии монахов-воинов (сохэев), были непростыми соседями и одновременно заманчивыми объектами для грабежа. Мы знаем, что в 1580-х годах особо фанатичные (или расчетливые?) неофиты из числа японских аристократов силой заставляли своих подданных креститься и преследовали буддистов, разрушая и грабя буддистские храмы и уничтожая реликвии.

Той же самой монетой платили и буддисты – так, в 1586 году отряды монахов-воинов громили на Кюсю христианские храмы и изгоняли миссионеров.

Не последнюю роль в принятии христианства аристократами играла и такая мотивация, как… дань моде. Христианизация нередко носила поверхностный характер и была скорее принятием необычной, притягательной «европейской цивилизации», нежели христианства как такового. Английский историк Дж. Мёрдок в своей «Истории Японии» писал о последней четверти XVI века: «Западное платье стало настолько обычным, что, случайно встретив толпу придворных, было трудно сразу определить, кто они – португальцы или японцы. Подражая португальцам, некоторые страстные приверженцы моды выучивали «Pater noster» и «Ave Maria». Усиленно продавались крестики и четки. Все, включая самого Тоётоми Хидэёси и его племянника, гуляли, повесив на шею ладанки и распятия, что было данью моде, а вовсе не знаком благочестия».

Но все это вовсе не отменяет возможности вполне искреннего и глубокого принятия заморского вероучения многими японскими аристократами и аристократками. В самом начале этой главы мы познакомились с колоритнейшим персонажем японской истории – блестящим полководцем Кониси Юкинага (крещенным португальскими иезуитами под именем дона Антонио), который вел себя перед смертью так, как подобает истинно верующему христианину, даже несмотря на то, что это расходилось с собственно японскими морально-этическими стандартами. Христианами в разное время были уже упоминавшийся князь Симадзу Такахиса, князья рода Арима (один из них принял имя Андрей), Такаяма Укон из Сэтцу, еще один даймё с Кюсю – Отомо Сорин, владыка провинции Бунго, князь Оути, которого не разобравшиеся в местных реалиях иезуиты в первых донесениях называли ни много ни мало «королем Японии», еще один полководец великого Хидэёси – Курода Нагамаса, а также будущий преследователь христиан и один из палачей крестьянско-христианского восстания в Симабара – Хосокава Тадатоси, крещенный в возрасте 9 лет и отрекшийся (как и многие другие даймё), когда правительство Токугава провозгласило ряд законов против христиан.

Замечательным примером сочетания собственно японских, причем именно по-самурайски заостренных, идеалов служения своим родным и мужу и глубокой христианской веры является мать упомянутого Хосокава Тадатоси – Хосокава Сюрин, известная под своим христианским именем Грация. Она была дочерью еще одного известного персонажа японской истории – Акэти Мицухидэ, «13-дневного сёгуна», свергнувшего и убившего своего господина Ода Нобунага, но проигравшего решающую битву Тоётоми Хидэёси и погибшего. Сюрин Хосокава была обращена в католицизм португальскими иезуитами, называвшими эту ослепительную аристократку «прекрасной принцессой Грацией из провинции Танго». Когда враг ее мужа князь Исида Мицунари в 1600 году попытался захватить ее в плен, чтобы использовать в качестве заложницы для того, чтобы ее супруг Хосокава Тадаоки перешел на его сторону, 38-летняя Грация совершила самоубийство. Этим она заслужила уважение соотечественников как человек, пожертвовавшей жизнью ради своих идеалов (в несколько ином, слегка ироничном духе этот сюжет обыгран Акутагава в новелле «Показания девицы Ито»). Самое интересное, что иезуиты восприняли этот поступок княгини не столь уж негативно (как можно было бы подумать, учитывая известное отношение христианства к самоубийству) и служили заупокойные мессы за спасение ее души, хотя, конечно, в реестр японских святых мучеников Грация не попала. Кстати, муж Грации, глава семейства Хосокава князь Тадаоки пережил жену на целых 45 лет и, тонко чувствуя политическую конъюнктуру, так и не стал христианином, неоднократно говоря убеждавшим его отцам-иезуитам, что он, в общем-то, готов принять закон Христа, за исключением заповеди «не убий» (о христианстве и отношении к убийству речь будет идти ниже).