Страна василисков - [22]

Мои пальцы нашарили что-то под последней фотографией. Я бережно оттолкнул её в сторону.

Это оказался листок бумаги — настоящей бумаги, коричневатой, грубой, похожей на упаковочную. Совсем неудивительно — писчей бумагой, по причине дешевизны и многоразовости бумаги умной, не пользуются даже в Сибири. Печать фотографий и то происходит на умной бумаге, пусть и несколько более тупой — но на ней с таким же успехом можно печатать видеозаписи. Где ещё было найти обычную, доисторическую, бумагу? правильно, в упаковке от чего-то. Или в туалете.

Я осмотрел листок. Наверху его карандашом было выведено:

12.03 — 3-4.

TCD 51584.

— Жюст, — позвал я. — Подойди-ка сюда.

— Что там? — спросила Фудзисаки, оставив шкафчик. Она заглянула ко мне через плечо: — Нашёл что-то?

— Возможно. Жюст, ты видела почерк Вишневецкой?

— Почерк? — переспросила Жюстина и задумалась. — Нет, — сказала она после короткой паузы. — Не видела. Думаешь, это её?

— Может быть. — ответил я, разглядывая листок. — А может быть и нет. Как ты думаешь, «TCD 51584» похоже на код транспондера?

— На него и похоже, — пробормотала Жюстина, — пять цифр, всё правильно… погоди, двенадцатого марта?

— За три дня до того, как Вишневецкую убили. — сказал я.

* * *

Грушина дожидалась нас в коридоре, где сплошной завесой стоял дым: она снова курила, теперь уже прямо здесь. Я решил удержаться от замечания.

Курение успокаивает нервы. От этого табак не становится меньшей гадостью (в конце концов, нервы можно успокаивать и другим способом), но Грушиной определенно нужно было успокоиться.

— Вы что-нибудь нашли? — подрагивающим голосом спросила она. Её глаза были покрасневшими и опухшими от слёз.

— Нашли. — я продемонстировал ей листок. — Вам о чём-нибудь говорят эти цифры?

— Н-нет… — Грушина прищурилась, присматриваясь, и покачала головой. — Нет, не говорят. Простите меня, пожалуйста, но я впервые вижу этот листок. Откуда он?

— Мы нашли его в ящике стола. — сказал я. — Госпожа Вишневецкая ничего вам не передавала в последние три дня?

— Я её даже не видела. — грустно произнесла Грушина. — В пятницу мы работали в разные смены, я её не застала… — её губы задрожали. — Моя подруга мертва, а я не помню, когда я последний раз видела её.

— Не волнуйтесь. — мягко сказал я. — Госпожа Грушина, я вынужден буду просить вас не покидать Титан-Орбитальный в ближайшее время. Полиции может понадобиться ваша помощь.

— Я и не собиралась… Где Сэйдзи? — вдруг спросила она. — Что с ним?

— Господин Валленкур, я полагаю, у себя дома. — ответил я. — Он первым обнаружил тело госпожи Вишневецкой.

— О боги. — прошептала Грушина. — Бедный Сэйдзи…

— Не сомневаюсь. — кивнул я. — Скоро сюда прибудет экспертная группа. Возможно, им понадобится ваша помощь.

— Я… я поняла. — ответила Грушина.

— И перестаньте грубо нарушать нормы техники безопасности. — добавила Фудзисаки. — Неработающие датчики не освобождают от ответственности.

— Здесь вытяжка. — сухо ответила Грушина.

— Наличие вытяжки — тоже. — парировала Жюстина.

Грушина гневно уставилась на неё. Я поднял руку.

— Спасибо за то, что уделили нам время, госпожа Грушина. — сказал я.

— Не стоит… — начала она и осеклась. — Простите, господин инспектор. Вы найдёте её? Убийцу Хироко?

— Найдём. — твёрдо сказал я и отвернулся. — Хорошего вам вечера.

Особого выбора у меня не было: либо я найду убийцу, либо Мэгурэ сдерёт с меня три шкуры. Я предпочёл бы первое.

Грушина осталась стоять посреди коридора. На двери комнаты проступили иероглифы «ПОЛИЦИЯ — НЕ ВХОДИТЬ», оставленные моей Линзой.

* * *

— Тебя завезти домой? — спросила Жюстина, пока лифт спускался вниз, в Титан-Орбитальный. На этот раз за штурвалом была она. Я пожал плечами.

— Завези, конечно. — ответил я. — И забирай машину. Завтра утром заглянешь за мной, и будем работать дальше.

— Замётано. — согласилась Фудзисаки. — А с чем работать?

— С записями. Я надеюсь, хоть завтра Ямагата с подручными возьмётся за это дело… — так как практически любое преступление имеет какое-то отношение к информации, отдел киберпреступности постоянно завален работой. — Ещё надо бы полюбоваться на труп Вишневецкой и на результаты экспертизы… да и Валленкура опять допросить. Особенно теперь, когда у нас есть это. — я многозначительно постучал по внутреннему карману плаща, где, зажатый между кобурой и подкладкой, покоился листок с цифрами.

— Думаешь, Валленкур знает, что там? — спросила Жюстина.

— Скажем так, я подозреваю. — ответил я. — Как минимум, я подозреваю, что ему известно, что произошло три дня назад.

— Если что-то произошло. — поправила меня Жюстина.

— Ты сама в это веришь? — спросил я. — Это листок. Что ещё могло произойти такого, чтобы его можно было доверить только бумаге?

— И потом оставить в ящике стола? — спросила в ответ Фудзисаки. — Страшная тайна, нечего сказать…

— Если не знать, где искать? — уточнил я.

Жюстина хмыкнула.

— Посмотрим. — только и сказала она. Я развёл руками.

Когда мы вылетели из лифтового вокзала в Титане-Орбитальном, уже темнело. Люминёр в небе стремительно гас, пока не угаснул совсем. Небоскрёбы Инненштадта и жилые башни Ракунана, Штеллингена и Среднегорского загорелись гирляндами габаритных огней. Внизу, в Акиниве, бежали по эстакаде поезда метро. В цилиндрическом орбиталище нету неба: вместо этого огни города загорались сразу всюду вокруг нас. Я мог, подняв голову, разглядеть через колпак кабины созвездия огней Шамп-Марез и Тэннодзи, остроконечную спицу Штеллингенской телебашни — даже, приглядевшись, затерявшуюся где-то вдали Цитадель. Выглянула из-за облаков чёрная гладь Швестерзее в обрамлении фонарей набережной, и реки, сияющими нитями разделяющие город.