Страна убитых птиц - [64]

Чтобы порядочный хай мылся? Или не пил пьянящую жидкость? Где это видано, на какой СВАЛКЕ такие хаи?! С того страшного вечера, когда Красивые чуть не увезли, не убили Того, кого не звали, и Дьяла, КАЖДЫЕ ТРИ ЧАСА КЛОАКА ВЫБРАСЫВАЕТ НА БЕРЕГ УЙМУ БЫСТРО ЗАСТЫВАЮЩЕЙ ЕДЫ! КАК ЭТО ПРОИЗОШЛО?! А ОЧЕНЬ ПРОСТО…

Улетели Красивые, вернулись Тот, кого не звали, тьфу, опять Иу зовет его не по имени, Викентий и Дьял. ВЫШЛИ НА ТРОПУ НАСМЕРТЬ ПЕРЕПУГАННЫЕ СТАРЕЙШИНЫ И ИУ — ОНИ СТОЯТ! ДЬЯЛ И ВИКЕНТИЙ! Вернее, Викентий и Дьял! Так и стоят, и на КЛОАКУ смотрят. А она как забурлит! И плескаться стала. Выплеснула на берег тело свое, оно и застыло. А Викентий глаза закрыл, побледнел, как он иногда бледнеет, когда с ЛУНОЙ РАЗГОВАРИВАЕТ, а потом руку вытянул, на застывшие куски показывает, на тело КЛОАКИ, и говорит: «И БЫТЬ СЕМУ ХЛЕБОМ, ЕСТЬ ВАМ НАСУЩНЫЙ, АКИ ВСЕ ОТ ВЕКУ ЕЛИ».

Народ хау не понял. Зато Дьял проклятый все понял. Схватил кусок, он еще теплый и мягкий был, и давай жрать. Дьял, он все жрет, что ему ни дай! Сожрал на глазах, и еще лезет. Тут Иу возмутился, а если всем не хватит?! Но всем хватило. И тем, кого на следующие три Луны привели. Так Викентий велел — ВСЕХ СОБРАТЬ! И башков, и цыгов, и армов…

Кормил народ Викентий, потом к воде приучать начал. Потом в одну из Лун всех посадил возле себя, не народ, конечно, а выборных. И рассказал, как с помощью тысяч негодных резиновых баллонов электрозаграждения проходить, как ломать и рушить то, что Красивые настроили, чтобы от хау отделиться. Только одно и сказал: «Идите в Город, вас встретят…» Это один отряд, другой он на большой Город послал. А еще сказал: «Умирать будете, но это хорошая смерть… Всех не убьют. Только пусть каждый о каждом помнит. И не бойтесь людей! Вам язык не нужен, за вас ВАШЕ ПРОШЛОЕ ГОВОРИТЬ БУДЕТ. НЕТ НИЧЕГО НОВОГО, НОВОЕ — ЭТО ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ. Слушайте людей. ВСПОМИНАЙТЕ».

Страх и сомнения охватили народ хау. Но Дьял первый встал. Он, Дьял, когда не жрет, ему все нипочем!

— Хай, Викентий! В Город пойдешь?

— Да. Иу, когда рыжих муравьев Пти много, что они делают?

Иу изумился, это Даже самый глупый хай знает! Почесал за ухом, хотел рассмеяться, но остерегся, хоть Иу и вождь, но Викентий «вождее его».

— Хай, Викентий, они ДОМ строят! Так? Так.

— А если Пти меньше, чем всегда, ну, вполовину, что они делают?

— Меньший Дом строят, такой маленький хи.

— А если от Пти только «три пальца ото всех», треть осталась?

Иу задумчиво три пальца в перчатке оттопырил, сощурился.

— Дохнут Пти. Большой покой им, так.

— Почему?

— Мало, — мудрый Иу кивнул уверенно. — Их мало. Когда Пти много, они ду-у-умают! У них УМ. Когда мало — ума нет. Они, как Дьял.

Ну, с Дьялом, особенно теперешним, Иу погорячился. Дьял другой! Это в Иу ревность заговорила. Когда Викентий на Дьяла смотрит, его глаза теплее становятся.

— Значит… есть критическая масса, а?

— Есть.

Иу кивнул убежденно. Что такое «критическая масса» он не знал, но раз Викентий говорит — «есть», значит, она есть.

— Как только количество Пти достигает ее — появляется Разум. Нет — муравьи гибнут, так?!

И опять Иу кивнул мудро, все-таки вождь, как не кивнуть.

«ПОЧЕМУ ТИРАНЫ УНИЧТОЖАЮТ ЛЮДЕЙ? Может быть, потому, чтобы их количество не достигало критической массы?! Инстинкт тирана? ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ДОСТИГНЕТ КРИТИЧЕСКОЙ МАССЫ — И ОТКРОЕТСЯ ВСЕЛЕНСКИЙ РАЗУМ? И КАЖДАЯ ОСОБЬ НЕ БУДЕТ ПОГИБАТЬ В ОДИНОЧКУ? И СТАНЕТ НЕВОЗМОЖНОЙ САМА ТИРАНИЯ, ДИКТАТУРА КЛАССОВ, ВОЖДИЗМ?»

Смагин задумчиво смотрел под ноги.

— Ты умный! — твердо выговорил Иу. — У тебя УМ.

— Я много читал. Но я не был умным. Там, — Смагин мотнул головой в сторону КЛОАКИ, — когда я ходил ВНИЗ, я все это ВСПОМНИЛ.

Иу страшно удивился. Как можно что-то вспомнить, находясь внутри КЛОАКИ? Конечно, она тоже теперь другая, столько еды дает — можно сто народов прокормить. Хаи даже носили в Город, давали пробовать Красивым — говорят, вкусно! Гораздо лучше, чем их белковые массы.

— Красивые плачут, что хау больно жгутся, Викентий!

Смагин посмотрел на перчатки Иу, усмехнулся.

— Аллергия… Ничего, пройдет.

— Красивые просят показать тебя. Они говорят о тебе. Они выберут тебя Вождем, Викентий! Я видел твои портреты! Есть маленькие, а из них сделали большие. Когда ты пойдешь в Город, Викентий? Вождь Красивых, тот, который много говорит, просил передать, он ждет тебя. ПО БОЛЬШОЙ МЫСЛИ ТЕБЯ ИЩУТ.

— Где?!

— Слова! Они летают, Викентий!

— Господи, по радио, что ли? По рации передали?

— Да! Есть самый-самый Город, там о тебе знают!

Смагин долго молчал, опустив голову, когда он поднял ее, по щекам текли слезы.

— Устал я, Иу. Знаешь, когда смотрю на Сину, особенно в профиль, она мне напоминает одну женщину… Рыжую-рыжую! Я поднял ее с кафеля! Она была одинока. Я не знаю, где она! Они с Синой совершенно разные, но что-то есть в повороте головы, наверное. Я очень устал, Иу. Когда я был маленьким, мама катала меня на паровозике. Был у нас дома такой паровозик, я как раз умещался в тендер паровоза, если поджимал ноги. А мама тащила его за веревку и гудела… А еще приговаривала: «Ту-ту-у-у! Едем далеко-далеко-о-о! Мой сыночек купил билет в прекрасное далёко!» Где оно, Иу? И где тот паровозик?