Страна терпимости (СССР, 1951–1980 годы) - [7]

Но вылазки их внезапно кончились из-за непомерного любопытства Ксени. Для нее оказался самым притягательным в церкви стоявший в одном из углов стеклянный ящик на высоких ножках, почти до полу прикрытый белым атласным покрывалом. Люди по одному подходили, откидывали ткань, наклонялись и что-то шептали. Ксеня просто умирала от любопытства: а что же там лежит? Или – кто? Краем уха она услышала, как кто-то из взрослых сказал: Дева Мария непорочная. Последнего слова она не знала, но кто такая дева, знала из сказок. Конечно, ей еще сильнее захотелось заглянуть под покрывало. Бочком-бочком она подобралась к ящику, потянула ткань и, когда открылась стеклянная поверхность, поднялась на цыпочки и прижалась носом к боковой стенке. Увидела тонкий профиль, темную бровь и мохнатую ресницу на гладкой, желтоватой щеке. Лицо было неживое, как у куклы. Остальное было закутано белой тканью. Это разглядывание длилось несколько секунд. Покрывало соскользнуло на пол, и кто-то грубо схватил Ксеню за плечо. В самое ухо раздалось шипенье: «Ах ты, маленькая богохульница…» Ее потащили вон. Сердце Ксени рухнуло в пятки. Бледная, с дрожащими губами, и ноги почему-то подгибались в коленках, она очутилась на улице, на ярком солнечном свете. Больше в церковь ее не тянуло. Так, наверное, становились атеистами.

В детсаду она впервые влюбилась в мальчика Вову. Но у нее была соперница – Люда. Обе они были самые хорошенькие в группе, и Вова явно не знал, кого выбрать, с кем играть в песочнице, с кем сидеть за одним столом во время рисования или обеда. Ксеня была смелее и успевала опередить соперницу. Один раз она даже украдкой поцеловала Вову в щеку. Возможно, победа была бы за ней, если бы у нее на голове ни появились коросты. Врач, к которой обратилась мать, посоветовала остричь Ксеню наголо, а потом лечить. Лысая, она стала некрасивой. Пришла в детсад, повязанная по-старушечьи платком, и дети стали дразнить ее и громко смеяться. Вова смеялся громче всех, он ее сразу разлюбил.

Ксеня сильно страдала и даже плакала один раз. Вова лепил пряники из песка вместе с Людой, а Ксеня одна. Вова наступил на ее пряник, может, нечаянно, но она схватила в горсть песок и сыпанула ему в глаза. Мальчик заревел, и воспитательница наказала Ксюшу: поставила ее в угол. Она стояла и смотрела, как Вова с Людой вместе рисовали за столом. Ей было очень обидно. С потерей волос она потеряла свою первую любовь. Потеряла мальчика, который ей нравился. У него были ярко-голубые глаза, темные кудрявые волосы и крупные веснушки по всему лицу. Вова был такой красивый…

Через дорогу от дома, где они обитали, находился продуктовый магазин. В нем на витрине были только самые необходимые продукты: черный хлеб, маргарин, сахар, соль, серая мука и крупы. Ксеня обожала есть черный хлеб, намазанный маргарином и посыпанный сахаром. Если оба родителя попадали во вторую смену, до полуночи, то она, боясь оставаться одна, сидела на ступеньках, ведущих к закрытой на большой висячий замок двери магазина с бабкой-сторожихой и часто засыпала, положив голову к ней на колени. Ночью родители ее забирали.

Как-то в городке появились цыгане. Несколько человек в живописных одеждах устроили представление перед крыльцом магазина. Бурый медведь в жилетке ходил на задних лапах, пританцовывая. Юная девушка в широкой юбке в цветастой шали с бубном в руке тоже кружилась в танце. Ей аккомпанировал пожилой цыган в красной рубахе с гитарой в руках. Зрители бросали кто что, кто монетки, кто яблоки, кто конфеты, а кто и просто кусок хлеба. Маленький цыганенок шустро подбирал подношения с асфальта, складывая в холщовый мешок. Ксюша протянула чумазому мальчонке целый рубль, который долго копила на пупсика, так ей понравились цыгане.

Любила Ксеня ходить с родителями по воскресеньям на рынок, хотя они предпочитали не брать ее с собой. Привычка Ксени нудно клянчить мороженое раздражала их. А как было стерпеть, если мороженое казалось самым вкусным лакомством на свете! Чего только не было на длинных деревянных столах! В городке – сады и огороды, всякая живность. И все это в изобилии было на рынке. Ксенина мать продуктов покупала немного, но всегда долго выбирала и торговалась, чтобы взять подешевле.

Ксене иногда надоедало стоять возле матери в мясном или молочном ряду, и она шмыгала в тот уголок рынка, где продавали всякую всячину, начиная с котят, щенят и кончая бумажными цветами. Если Ксене удавалось выпросить у матери немного мелочи, она покупала светло-коричневую плиточку серы. Жевала ее, достав из кармашка, когда девчонки и мальчишки собирались по вечерам на бревнах возле дома, где они жили. Когда накапливалась во рту слюна, она лихо сплевывала ее через щелочку между передних зубов – фасонила. Играли в немудреные игры, чаще всего – в испорченный телефон. Ксеня проигрывать не любила и всегда норовила обманом выкрутиться. Некоторые девчонки в таких случаях плакали, а она злилась.

А вообще играть в сидячие степенные игры ей было скучно, ее больше привлекали проделки, связанные с риском. Не зря она лет с шести мечтала, что вдруг станет мальчиком. Ложилась спать с надеждой, что утром проснется и – она мальчик. И значит – можно драться – пусть кровь из носа – но не реветь, как девчонка, а встречать поражение достойно и мужественно, как подобает будущему мужчине. Лазить по заборам – это ли не стоящее занятие? А рискуя получить крапивой по голым рукам и ногам, забраться в чужой сад? Это ли не подвиг, не испытание храбрости? Насколько же, в ее понятии, интереснее быть мальчишкой! И хулиганить можно вволю, и полы мыть – кто же заставит? И косички каждое утро заплетать…Но яростное ее желание, естественно, сбыться не могло. А мальчишество, в постоянной жажде риска, где можно проявить храбрость и отвагу, осталось на всю жизнь. На чужие сады и огороды она все-таки совершала набеги, оставляя трусившую Майку на карауле. Рассуждения при этом были просты: «Я же все не сорвала. Вон у вас сколько!.. А у меня ничего нет»…