Страна терпимости (СССР, 1951–1980 годы) - [6]
Изредка они ходили в гости. Ксюша всегда скучала. Пока взрослые сидели за столом, пили и ели, любопытство вело ее поискать что-нибудь интересное. У одних хозяев она проскользнула в спальню. На комоде увидела пудреницу, а на крышке лежала красивая брошь: круглая красная ягодка и зеленые листики. Ручонка потянулась и схватила брошку. Но вот оказия! Вместе с брошкой на пол упала пудреница, пудра просыпалась. Ксеня заревела. Оказывается, брошка была прицеплена к картонной крышке. На ее рев сбежались взрослые. Отец больно дернул ее за ухо.
В другом доме она вышла во двор и увидела взрослый велосипед. Конечно, она вообразила себя велосипедисткой. Вскарабкалась кое-как на раму, не достав до сиденья, схватилась за руль и поехала… Ладно бы просто упала на землю, но на пути попался деревянный ящик, его углы были окантованы ленточками тонкого металла. Колесо уперлось в ящик, а колено девочки со всего маха в угол. Полилась кровь, и она, испугавшись, заорала, как резаная. Прибежали взрослые. Рана оказалась глубокой, и ее пришлось зашивать в больнице, куда ее отвез отец на машине. Одним словом, маленькая авантюристка искала приключений и находила на свою и родительские головы.
Вскоре они переехали на другую квартиру, в полуподвал двухэтажного деревянного дома. В этом же доме, через забор жила разведенка с двумя детьми, дочерями. С Майкой, ее ровесницей, Ксеня подружилась. Они лазили друг к другу через забор, и Ксеня однажды зацепилась подолом за гвоздь. А мама только ей сшила новый ситцевый сарафанчик! Ох и попало же ей ремнем! Мама била и приговаривала:
– Не лазь через забор! Будешь лазить? Будешь?
У Ксени обильно текли слезы, но она молчала. Через забор, конечно, лазить не перестала. Упрямства ей было не занимать.
Недалеко от дома в деревянной будке ютилась лавка вторсырья. На грязном от пыли окошке, как на витрине, была протянута веревочка, а на ней висели разные, привлекательные для детей предметы: пластмассовые ванночки для пупсиков, цветные карандаши, привязанные по одному, пищалки из резиновых шариков. Но для Ксени самыми втайне желаемыми были, конечно же, розовые ленточки, ярко-розовые атласные ленточки. Но чтобы заплести их в светло-каштановые косы, нужно было сдать старьевщику что-нибудь тяжелое. Ленточки стоили дорого.
Родители ушли на работу, и Ксеня, не долго думая, забралась в сарай, где стояла их машина «Победа». В углу она обнаружила спущенную резиновую камеру, схватила ее обеими руками, с трудом дотащила до лавки старьевщика и получила взамен розовые ленточки. Пока во весь дух мчалась домой, радость гасилась страхом: отец мог не только отругать, но и побить. Рука у него была тяжелая. Но Ксене так хотелось иметь розовые ленточки!
С Майкой они были в ссоре и уже два дня не водились. Ксеня обиделась, что подружка дала ей меньшую половину вкусного пирожка с осердием, фаршем из ливера. Но желание похвастаться обновкой оказалось сильнее обиды. Окно Майкиной кухни выходило на лесенку из четырех ступенек, ведущую в полуподвал, где жила Ксеня. На завалинку этого окна и уселась маленькая преступница и стала заплетать ленточки в косы, как будто не видя лица подружки за окном. При этом она приговаривала: «А у тебя-то нет, а у тебя-то нет…»
Одним глазком она все же смотрела на окно, и ей показалось, что Майка плачет. Правда, стекло было не очень чистое, и она могла ошибиться. Увлеченная завязыванием бантиков, она не заметила, как Майка ушла. Тут Ксеня вспомнила: ее мать говорила о соседях, что они бедные. За камеру отец наказал ее ремнем. Ленточки носить ей отчего-то расхотелось. Может, она смутно ощутила вину перед Майкой.
В детсад ее возили на автобусе на правый берег Протоки, иногда на «Победе», и тогда она выходила из машины напоказ, держа платьице за подол двумя пальчиками. Можно подумать, цаца. В детсаду непоседливая девочка скучала, и от скуки затевала проказы. Напротив детсада через дорогу находилась церковь. Ксеню влекло туда любопытство, и, подговорив двух-трех самых отчаянных девчонок и мальчишек, она организовывала вылазку.
Обычно проказы она затевала в тихий час. Выждав, пока все, и воспитательница тоже, уснут, она поднимала свой отряд, ползая под кроватями. Они одевались и крадучись выскальзывали на улицу. Перебежав дорогу, с затаенным страхом входили в церковь, где было столько непонятного, таинственного, а значит – интересного. Во все глаза они разглядывали чьи-то лица и фигуры в ярких красивых одеждах. Ими были расписаны стены и даже потолок. Горело множество свечей, и запах был приятный, и блики трепетали по стенам, оживляя картины. Иногда Ксеня испуганно вздрагивала, повстречавшись взглядом с чьими-то огромными, темными, будто живыми глазами. Сердце в ней от испуга сжималось в комочек и колотилось так сильно, что и платьишко на груди шевелилось. Иногда кто-то пел в глубине помещения. Голос гудел мощно и басовито, поднимаясь к потолку и эхом разносясь по углам. Слова были непонятные, но слушать было приятно. Раз Ксеня даже всхлипнула почему-то и украдкой вытерла глаза. Она заметила, что некоторые люди, в большинстве старушки, не скрываясь, плакали, кланялись и водили рукой ото лба к груди, от плеча к плечу: крестились.
Жизнь советской молодой женщины Ксении Кабировой продолжается. Претерпев множество операций после падения с четвертого этажа своей квартиры героиня романа возвращается в Совет Министров Казахской ССР. Из приемной ее попросили, она опорочила звание сотрудницы ап-парата своим из ряда вон поступком. Она все-таки сделала операцию, но почти сразу была вынуждена уволиться. Кончилась Райская жизнь, началась Адская, какой жили тысячи людей, не имея преимуществ в виде буфетов, пайков, путевок, квартир и других благ Райской жизни.
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?
Самая потаённая, тёмная, закрытая стыдливо от глаз посторонних сторона жизни главенствующая в жизни. Об инстинкте, уступающем по силе разве что инстинкту жизни. С которым жизнь сплошное, увы, далеко не всегда сладкое, но всегда гарантированное мученье. О блуде, страстях, ревности, пороках (пороках? Ха-Ха!) – покажите хоть одну персону не подверженную этим добродетелям. Какого черта!
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В жизни издателя Йонатана Н. Грифа не было места случайностям, все шло по четко составленному плану. Поэтому даже первое января не могло послужить препятствием для утренней пробежки. На выходе из парка он обнаруживает на своем велосипеде оставленный кем-то ежедневник, заполненный на целый год вперед. Чтобы найти хозяина, нужно лишь прийти на одну из назначенных встреч! Да и почерк в ежедневнике Йонатану смутно знаком… Что, если сама судьба, росчерк за росчерком, переписала его жизнь?