Страна терпимости (СССР, 1951–1980 годы) - [36]
Я подстриглась. Мне очень идет, помолодела на 2 года, по крайней мере. Зойке тоже понравился мой причесон. Вчера ночевала у нее, трепались до 3 часов ночи, а потом клопы жрали мое бренное тело, еле уснула. Утром спали до 12. Завтра у нее последний экзамен. Молю Бога, чтобы она сдала. Тогда мы кутнем на всю катушку.
Уже взяла билет на 14. Не вынесла душа поэта… Надоело здесь до чертиков. Скорей, скорей в Енисейск. О, Господи! Вчера кирнули с Зойкой бутылку «шимпанзе» и еще какой-то дряни. Крутили маг. Целую пленку истратили на свои милые голосочки. В общем в поряде. Вечером дурили на Броде. Ночевала у нее. Опять не могла спать из-за клопов. Вот гадость неумирающая.
Хочу видеть Вовку, оченно. Просто невыносимо. Скорее всего, из-за него так рано уезжаю.
Давненько не писала, все лень. ДОЕХАЛА, КАК ВСЕГДА С ПРИКЛЮЧЕНИЯМИ. Села не на тот самолет. Пришлось сойти в Подкаменке. Целые сутки сидела, потом кое-как села на ЛИ-2. Летела в кабине с пилотами, как заяц.
В среду с девчонками ходили на танцы. Гнусно. Какие-то кретины приглашали. Шла домой, меня, оказывается, ждал Вовка. Я была рада. Сидели возле моего дома на лавочке, болтали.
В воскресенье ездили с отцом в Подтесово. Я снова вела машину, кажется, не плохо получается, папка уже не рычит. От Гивки письмо, будет только проездом. Ну, и черт с ним! Страсти какие…
Ну, вот был у меня Гивка. Ладно, начну по порядку. Во вторник сшила свое черное платье и пошла на танцы. Были все девы наши. Мне понравился один мальчик. Он почти все танцы простоял в одиночестве, как Гамлет. Потом смотрю, с Донькой танцует. Я даже расстроилась. Потом второй танец с ней. Когда я встретила его взгляд, мы улыбнулись друг другу. Он пригласил меня на танго. Мы сразу заговорили, как старые знакомые. В конце танца он прижал меня к себе близко-близко. У меня по телу сразу пробежала дрожь. Донька имела успех у Набедо. Он пошел провожать ее.
В 4 утра будит меня бабка и говорит: – К тебе мальчик пришел. Я, конечно, дико удивилась. Выхожу – Гивка. Обнялись. Сидели, трепались до утра. Вообще было весело и хорошо с ним. Дичайше бесились, ходили в кино, на танцы. Немного пообнимались, поцеловались, но все не то. Я, оказывается, уже не питаю к нему никаких чувств. Так, немного приятна близость любимого когда-то мальчишки. Даже странно. Видела Вовку С. К нему тоже ничего нет. Все прошло. Зачем только отбила его у Людки С.? Гивка читал мои стихи, ему посвященные. Что ж!.. Что было, то быльем поросло. Вчера была у Люсси. Немного читала ее дневник. Неглупо. Мне оченно понравились ее стихи. Довольно броские. Люсси Гивка понравился, как мальчишка, а на внешность нет, сказала, что не любит грузинов. Ну, какой он грузин? Так, серединканаполовинку.
В понедельник шлялись по Броду, встретили наших мальчиков. Разошлись во 2-м часу.
Скотство, авторучка не пишет. Зла не хватает. Давненько не писала. Шляюсь почти каждый день на танцы. Какие-то мимолетные чувства, а вообще все лажа. Становлюсь непонятной самой себе. Гивка совершенно разонравился. Мне не может нравиться человек, над которым можно смеяться. Кстати, у него дикий нос, еще хуже, чем я ожидала. Вот и снова конец тетради. Возможно, я слишком откровенна. А что делать? Чем бояться писать, лучше вообще не пачкать бумагу. Скоро в школу. Идут последние деньки свободы. До свиданья, еще одна рукопись.
Десятый класс остался позади. Норильск не отпускал ее. Можно сказать, что она духовно жила письмами одноклассниц и Гивки, а еще книгами. Впереди был одиннадцатый год обучения. Получилось так, что лето предстояло провести в городе. И не ей одной. Ксеня давно замечала, что им скучно. Но не знала, чем заполнить дни, как бороться со скукой. Она наблюдала за гостями, которые изредка собирались у них дома. Приходили и усаживались за стол скучные, вымученно улыбались, говорили нехотя, будто пережевывали что-то. Но вот они выпивали рюмку-другую и менялись на глазах: говорили оживленно, перебивая друг друга, часто смеялись, затягивали песни и затевали танцы. «Это из-за вина. Точно. Надо и нам попробовать. От скуки ведь помираем», – о выпивке они между собой даже и не говорили.
Ее идею одобрили все пять девчонок: Людка Данилова (Донька), Галка Кузьмина (Кузя), Танька Макарова (Мака), редко Торя. С ней у Ксени были другие интересы, к тому же тетя у Люськи была строга до невозможности, из дома не выпускала. Остальные одноклассницы были попроще, их никто особо не контролировал. До Тори, она появилась в школе позже Ксени, подружкой была Донька. Высокая светловолосая, с высокой грудью, которой она стеснялась, Донька была своей в доску. Жили они недалеко друг от друга, и Ксеня частенько бывала в их квартире. Отец где-то работал, а по вечерам спал дома пьяный в другой комнате. Как у Зойки в Норильске. У Людки была своя комната, где они часто собирались на танцы. Мать была настоящей цыганкой, но оседлой, хозяйничала дома, держала на кухне кур. Иногда она гадала им на картах. Вот такая у них сложилась компания после окончания десятого класса. Распив бутылку вина и выкурив по сигарете – они впервые собрались у Ксени, когда родителей не было дома, – девушки пошли на танцы в парк на берегу Енисея.
Жизнь советской молодой женщины Ксении Кабировой продолжается. Претерпев множество операций после падения с четвертого этажа своей квартиры героиня романа возвращается в Совет Министров Казахской ССР. Из приемной ее попросили, она опорочила звание сотрудницы ап-парата своим из ряда вон поступком. Она все-таки сделала операцию, но почти сразу была вынуждена уволиться. Кончилась Райская жизнь, началась Адская, какой жили тысячи людей, не имея преимуществ в виде буфетов, пайков, путевок, квартир и других благ Райской жизни.
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.