Страна Свободных Джиннов - [15]

— Халимар! По-моему, она уже достаточно наказана! Давай оставим ее в покое, — попросил Хома.

— Еще немного! Теперь она уже не скажет, что ей чего-то там было мало! Еще осталось самое интересное. Смотри и наслаждайся!

Перед Инной внезапно появилось блюдо с тортом. Торт был украшен кремом с ягодками. Спутник Инны как раз вернулся и сел на свое место. Что-то сказал девушке. Она глупо засмеялась и с разгону шмякнулась лицом прямо в торт. Затем подняла перепачканное кремом и ягодами лицо и громко отрыгнула. Так громко, что у бармена зазвенели бокалы. На девушку обернулись все посетители ресторана. Внезапно ей стало плохо, и ее лысый кавалер позвонил в «скорую».

— Халимар! — сказал Хома. — Мне кажется, торт — это было уже лишнее. Вполне хватило бы и отрыжки.

— Не волнуйся! С ней все будет в порядке. Сейчас ей промоют желудок. Эта процедура не совсем приятная, но абсолютно безвредная.

— Ты знаешь, мне даже есть расхотелось после такого зрелища! — сказал Хома.

— А ты съешь вот этот маленький кусочек, — Халимар положила своими дивными пальчиками кусочек мяса со своей тарелки в рот Хоме. — Может, у тебя снова появится аппетит.

Она оказалась права. Он забыл о бывшей подруге и ее верном спутнике, наслаждался хорошим вином, вкусной едой. А главное, ему было приятно общество Халимар, умной и веселой девушки, к тому же еще и красивой. Она угадывала все его желания.

— Ты читаешь мои мысли, Халимар, — шепнул ей Хома, когда они танцевали, прижавшись друг к другу.

— Конечно! — ответила девушка. — Я ведь джинн.

— Прекрасная Джин! Я люблю мою Джин! — повторял зачем-то Хома названия стихотворений шотландского поэта Роберта Бернса.

— Пойдем домой? — предложила Халимар.

— Пойдем, — согласился Хома.

Он подал знак официанту, что хочет рассчитаться.

Официант очень быстро подошел.

— Мы польщены, что такая важная особа почтила нас своим присутствием, — галантно поклонился он Халимар. — Сегодня ваш ужин — за счет нашего заведения. Желаем приятного отдыха в нашем городе! Заходите к нам еще! Вы не могли бы дать мне автограф? Моя племянница вас просто обожает!

— С удовольствием! — и Халимар поставила свою подпись на льняной салфетке, протянутой ей официантом.

На улице Хома спросил:

— А за кого он тебя принял?

— Не знаю! Наверное, за какую-то знаменитость, — предположила Халимар.

— Как тонко подмечено! А что же ты написала на салфетке?

— Правду! «От Халимар, творящей чудеса». А что? Что-то не так? Разве в моих словах есть хоть капелька вранья?

— Нет, ни капли! Мне очень понравился сегодняшний вечер, — сказал Хома.

— Если бы ты не жадничал, вечер мог бы понравиться тебе еще больше.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты понимаешь! Если бы ты не боялся использовать одно из своих оставшихся двадцати восьми желаний!

— Кажется, они появились у меня! Я готов отдать все желания за…

— Стоп! — прервала Хому Халимар. — А вот этого делать не надо! Ты выпил много вина. И тебя куда-то занесло. Я хочу, чтобы эти слова ты сказал мне на абсолютно трезвую голову. Садись в туфлю, мой повелитель! Я отвезу тебя домой!

Дома Халимар снова стала крошечной, но не спешила возвращаться к себе в бутылку. Сославшись на недомогание, она улеглась возле лица Хомы. Щекотала ему губы своими крошечными ручками. А когда Хома захотел прижаться к ней ближе, она взвизгнула.

— Ой! Ты, колючее чудовище! Не смей больше прикасаться ко мне своей ужасной небритостью!

Спустилась с дивана и зашагала к своему зеленому флакону, который по-прежнему лежал на полу у комода.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ: НОЧНОЙ ПОЗОР

Было у Хомы одно увлечение, о котором не знал никто. Друзей у парня было мало, один приятель институтский да еще коллега по охранному агентству. И все. Но даже они не знали о странном хобби Хомы. Он любил рисовать! Не умел, но очень любил. Рисовал, как ребенок, деревья, домики и синих котов по соседству с обглоданными рыбьими скелетами. И как это Халимар узнала о его увлечении? «Хочешь, твои картины назовут гениальными?» Хотел, еще как хотел! Только без колдовства! И вот Хома в свои двадцать пять лет идет в детскую школу искусств.

Учительница живописи как-то странно посмотрела на него, когда он объяснил суть проблемы.

— Вы хотите научиться рисовать? А не поздновато ли в вашем возрасте? — спросила она.

— Учиться никогда не поздно, — выпалил Хома известную чуть ли не с пеленок фразу.

— Да, когда дело касается любого другого предмета. Но живопись! К нам дети приходят еще в дошкольном возрасте. И думаете, многие из них становятся художниками? Боюсь, я не смогу вас ничему научить.

Хома вернулся домой в очень плохом настроении. Он так долго решался кому-то открыться, а ему отказали. Можно сказать, подрезали крылья. Загубили мечту на корню. Убили в зародыше.

Халимар сама выпорхнула из бутылки. Села прямо на стол, когда Хома поставил на него тарелку с вермишелью быстрого приготовления.

— Давай ее проучим! — предложила она без предисловия.

— Кого? — удивился Хома.

Он уже привык к постоянному присутствию в его квартире Халимар, но иногда она появлялась так неожиданно!

— Учительницу, — объяснила Халимар.

— А ты уже все знаешь, — сказал Хома, совсем не удивившись.