ГЛАВА ПЕРВАЯ: ЗЕЛЕНЫЙ ФЛАКОН
Хому никто не называл по имени. Только в глубоком детстве. Но это было так давно! Многие вообще считали, что это и есть его настоящее имя. Да и сам он давно уже привык к этому, и когда знакомился с девушками, представлялся:
— Хома.
Некоторые удивлялись, говорили:
— Ах, какое редкое имя!
Другие воспринимали это равнодушно. Хома так Хома! Эка невидаль! И не с такими знакомились!
Хозяйке квартиры он тоже так представился:
— Хома.
— Хома неверующий? — спросила женщина.
— Почему неверующий? — удивился Хома.
— А я о других не слышала. Только о Хоме неверующем, — объяснила женщина.
— Нет, Хоменко я. Просто Хомой все зовут, — объяснил парень.
— А! Понятно! Ну, как? Нравится квартира? — спросила хозяйка.
То, что именовалось квартирой, на самом деле было комнаткой два с половиной метра в длину и немного меньше в ширину. Очевидно, когда-то это просто был шкаф для одежды или, как сейчас модно говорить, гардеробная. Вот для одежды это было бы еще ничего, но жить в этом лифте…
— Думайте, только недолго. Квартира хорошая. На нее клиент сразу найдется. Вход отдельный, кухня своя, санузел, мебель.
Мебель — это старый продавленный диван с неопределенного цвета обивкой и еще более старый комод. Эти предметы, пожалуй, можно было бы назвать антикварными, из уважения к их почтенному возрасту.
— Так что, берете? — спросила хозяйка.
В этот самый момент у нее в кармане халата заиграла музыка.
— Алло! — ответила хозяйка. — Комната? Да, освободилась комната. … Отдельный вход, своя кухня, санузел. … Адрес? — она прикрыла рукой трубку. — Так что, берете? — снова обратилась к Хоме.
Хома утвердительно кивнул.
— Нет, уже занята комната! … Пожалуйста!
— Только у меня правило такое: деньги наперед, за два месяца, — предупредила Хому. — И мне хорошо, и вам лучше! Раз заплатил — и живи себе два месяца! Где вы еще такое жилье за семьдесят пять долларов найдете?
— По телефону мы договаривались за шестьдесят, — вспомнил Хома.
— За шестьдесят? Значит, это случайно вырвалось. Я девчонке, что вчера съехала, сдавала за шестьдесят. Начинающая модель! Она без работы сидела несколько месяцев, вот я и брала с нее шестьдесят. Шестьдесят! — хмыкнула хозяйка. — За шестьдесят и комнату в коммуне трудно найти, а у меня отдельная квартира!
По телефону размеры жилища указывались слегка иные. Может, перегородку поставили, пока Хома ехал в троллейбусе? И комната стала меньше.
— Ну, так что? — ждала денег хозяйка. — А район какой! Шесть остановок на троллейбусе — и уже в центре.
Шесть не шесть, а восемь остановок действительно надо было проехать на автобусе, чтобы добраться до центра. По масштабам крупного города это совсем ничего. А потом еще девять кварталов пешком по прямой и два квартала направо, чтобы попасть в магазин бытовой техники, в котором Хома работал охранником. Работа не пыльная: стой себе у входа с кобурой на поясе и тупо смотри на входящих и выходящих посетителей. Конечно, в дипломе экономического университета у Хомы значилась совсем другая специальность. Только устроиться с дипломом на работу было гораздо сложнее, чем в этот самый вуз поступить. Выпущенные пачками специалисты оседали на рынках, лотках, в магазинах и других торговых точках. Страна развивала внутренний рынок, ей требовались работники. Хоме еще повезло: он нашел себе место охранника. Думать не надо, считать не надо. Портупею надел — и стой. «Как надену портупею — все тупею и тупею!»
Квартиру Хома сначала снимал в центре, но вовремя понял, что так ему долго придется донашивать гардеробчик со студенческих времен и питаться в дешевых столовках, которых, кстати, в городе становилось все меньше и меньше. А еще у Хомы были проблемы с женским полом. Долго еще ни с одной девушкой не встречался. Куда повести, что-то подарить — на это едва хватало денег после расчета за дорогую квартиру в лучшем районе города. Он и снимал-то хорошую квартиру, чтобы не стыдно было к себе девушку пригласить. В последнее время он встречался с одной девушкой почти полгода. Ничего так девушка, благополучной наружности. Но вдруг она другого себе нашла. Нашла так нашла. Ушла бы себе молча, он бы и слова ей не сказал: насильно мил не будешь. Но она такое сказала! Хома теперь не мог ее слова выбросить из головы. И девушку, следовательно, тоже не мог забыть.
«Все! Никаких девушек! Буду только работать и писать картины. А потом, когда удача повернется ко мне лицом, девушки сами поплывут ко мне, как рыба на нерест, против течения! Девушки только удачливых любят!»
Вот нашел себе жилье почти в три раза дешевле. Сюда уже точно никакую девушку не приведешь. Да ну их, девушек! Как они могут иногда обидеть человека, незаслуженно обидеть.
Хозяйка удалилась на некоторое время, затем снова вошла в комнату. Со двора, через отдельный вход снаружи дома, по крутой лестнице на третий этаж. Принесла комплект постельного белья.
— Так я сейчас приду убирать. Эти модели такие неряхи! Хотя бы веником когда махнула! Пыль развела, паутину. А собиралась в спешке, даже колготы свои дырявые не выбросила.
— Что, карьеру сделала? — спросил Хома.
— Может, и карьеру. А может, просто дядю богатого нашла. Так девчонки часто себе карьеру делают. То хлеб одалживала, мыло не за что купить было, у меня просила. А то вдруг сразу духи дорогие, шмотки модные появились. И съехала. Комната теперь для нее маленькой стала. Так что счастливая эта комната! И ты съедешь когда-то. Как разбогатеешь! Только не забывай платить за два месяца сразу, — напомнила хозяйка.
