Страна слепых, или Увидеть свет - [2]

И никогда не поймешь.

* * *

Уже много лет я не знаю спокойного сна. Удивительно, что до сих пор не свихнулся. А может, это уже произошло. Тем хуже для кротов. Я просыпаюсь не от шороха; я вскидываюсь раньше, чем зарождается звук. Не иначе, что-то во мне бдит, когда сознание отключается. Это «что-то» имеет бесплотные щупальца, протянутые в пространство, будто тревожные нити, реагирующие на двуногих существ. В моей паутине свободно гуляют ветер и кошки, но стоит появиться слепому — мой палец уже на спусковом крючке. А если кротов много, мне остается только спасаться бегством.

Бежать — мое привычное состояние. У меня нет ни корней, ни якорей. Я ни к чему не привязан настолько, чтобы задержаться хотя бы на мгновение, — любое мгновение может стать последним. Я не задумываясь бросаю то, ради чего некоторые люди раньше отдали бы полжизни. И я спрашиваю себя, что же эти идиоты делали со второй половиной?

Но сегодня… Сегодня я наслаждаюсь тишиной и неподвижностью уже три с половиной часа. Как назло, сна нет ни в одном глазу. Электростанция не работает, и звезды сияют ярче, чем горелки в преисподней. Я долго смотрю на них, пытаюсь узреть то, что видели древние, но тщетно. У меня другой — кривой — ракурс. Всякий намек на вечность раздражает меня до чертиков, она мне противна. Я знаю, что все мы — только пыль на ветру, как сказано в тексте одной старой песни.

С этой успокоительной мыслью я наконец засыпаю.

* * *

Мои сны непродолжительны, отрывочны и наделены ускользающим смыслом. Иногда они незаметно перетекают в реальность. Только что, например, мне приснилось, что я остался один. Совсем один. Казалось бы, живи и наслаждайся — ни единого крота на целой планете. Но это было ужасно. Очередная злобная шутка. Правда, не знаю точно, кто так шутит, — может, я сам издеваюсь над собой? Во всяком случае, я почти обрадовался, когда услышал, как кто-то взбирается по лестнице, и увидел голову человека, которая появилась над краем крыши. И понял, что это уже не сон.

Я бросил в сторону одну из пустых гильз, которые ношу с собой на всякий случай. Если честно, на случай Той Самой Встречи. Человек отреагировал на звук характерным движением головы. Не посмотрел, а прислушался. Часто разницу трудно уловить, но мне поневоле пришлось научиться. Я с чистой совестью выстрелил. Раздался едва слышный хлопок. Без оружия с глушителем мои дела обстояли бы намного хуже.

С такого расстояния я, как правило, не промахиваюсь. Крот рухнул вниз, будто мешок с дерьмом. Ветра не было — пороховой дымок взвился к звездам, словно еще одна освобожденная душа. Конец передышке. Твари подбирались в открытую, клацая затворами. Сейчас швырнут гранату или подожгут здание. Затем начнется пальба вслепую. Это их обычная тактика. Если огонь будет достаточно плотным, вполне могут попасть. А мне надо сильно постараться, чтобы этого не случилось.

Ухожу крышами. От усталости меня пошатывает, часто темнеет в глазах. Могу сорваться в любой момент, но инстинкт пока ведет безошибочно, оберегая от рокового падения.

Взрыв сзади. Как я и думал. Но радоваться рано — они могли обложить весь квартал. Случалось и такое.

В те секунды, когда мне ничего не видно, я представляю, каково это — жить в вечном мраке. Почти проникаюсь жалостью к кротам. Я бы, наверное, пустил себе пулю в лоб. Но они предпочитают охотиться, чтобы уничтожить всякое напоминание о прошлом, последнее свидетельство возможности иного существования, стереть ходячее и дышащее клеймо их убожества.

Они бесконечно настойчивы и последовательны в своем безумии. Их маниакальные устремления распространяются не только на меня. Я видел (среди бела дня я рискую подбираться к ним достаточно близко), как они выкалывают глаза пойманным бродячим собакам и кошкам. И даже певчим птицам, которых зачем-то держат в клетках. Возможно, именно для этого. Не иначе, мстят своему, такому же мстительному и безглазому божеству. А однажды я наткнулся на аквариум в витрине магазина. Так вот, все плававшие в нем золотые рыбки — все до единой — были ослеплены. Меня поразило: сколько надо было потратить времени, сколько сил и упорства приложить, чтобы поймать ускользающую добычу.

Разве кроты заслуживают снисхождения?

И разве я заслуживаю того же?

Да ни за что на свете.

* * *

Я не ошибся: на этот раз твари взялись за меня всерьез. Цепочка кротов протянулась вдоль всей улицы. Отстреливать их по одиночке — дело безнадежное; тут никакого запаса патронов не хватит. На себе много не унесешь, а нетронутые оружейные магазины и неразграбленные армейские склады попадаются все реже. Кроме того, когда кроты начинают палить в ответ, плотность огня такая, что вероятность сдохнуть от шальной пули возрастает до вполне заметной и угрожающей величины. То, что при этом они угробят десяток своих (как правило, во время облавы так и случается), никого не волнует. Они напоминают мне муравьев: жизнь каждой отдельной особи не имеет значения; количество и непрерывное воспроизводство является защитой от враждебного мира. И от меня лично. В этом их сила.

Что касается воспроизводства, они действительно плодятся как кролики. Впрочем, куда там до них бедным кроликам! Кроты не пользуются контрацептивами; их женщины рожают, пока позволяют ресурсы организма. Да, они, по большей части, рано умирают, но оставляют после себя многочисленное потомство. И это потомство гораздо лучше приспособлено к жизни в темноте. Уже никто не говорит и не скажет им, что существует свет.