Страна последних рыцарей - [26]

А теперь скажите, разве это не хитроумно придумано? Ведь не всегда удается умному человеку помочь себе в борьбе с мирской глупостью. При этом нужно лишь знать меру и иметь веселый нрав, иначе все может обернуться против вас.

Вы смеетесь и вам хочется еще? Тогда послушайте еще и этот рассказ.

В наших краях гость в доме считается чем-то святым и неприкосновенным. И благословен тот дом, в который он входит. Но бывает и так, что порой устаешь даже от самого хорошего. Так, по крайней мере, думал один славный человек, настоящий джигит, который, будучи не очень богатым, держал, однако, двери своего дома открытыми для всех своих друзей. Но был у него один кунак, появление которого его не очень радовало, и чем меньше его ждали, тем чаще он приезжал. Прибыв в гостеприимную усадьбу, нежеланный гость тут же распрягал своего плешивого коня, пристраивал его в конюшне к яслям, полным овса, а затем подолгу отрывал трудолюбивого хозяина от работы своими ненужными разговорами, из которых нельзя было узнать ничего нового и полезного. Шутки до него доходили туго, медленно, и даже после обильной еды и питья он оставался скучным, неинтересным собеседником, которого ничто не могло развеселить. Неудивительно, что он порядком надоел хозяину дома.

И вот однажды, когда назойливый кунак в очередной раз подъезжал к его дому, хозяин быстро попросил своего друга и соседа, гостившего у него в это время, помочь ему в осуществлении заранее задуманного плана. И тот с удовольствием откликнулся на просьбу, так как тоже любил розыгрыши.

Благородный человек, как принято, вежливо поздоровался с гостем, и вскоре во дворе накрыли обильный стол и оба охотно налегли на еду. Вдруг мимо их голов пролетела пуля, на которую хозяин даже не обратил внимания. Кунаку вдруг стало не по себе, и он начал ерзать на стуле, но не решался ничего сказать. И тут раздался хлопок, затем второй и сразу за ним третий. Это было уже слишком! Гость, не доев, отложил куриную ножку в сторону и глухим голосом произнес: „Я надеюсь, ты не замешан в кровной вражде?“ — „Ах, ты имеешь в виду легкую стрельбу? — произнес наш джигит.— Это меня мало беспокоит, тем более что она не на меня направлена. Совсем недавно я нечаянно застрелил слугу соседа, и с тех пор он решил прикончить одного из моих. Ты можешь совершенно спокойно сидеть, так как он еще ни разу ни в кого не попал“.

Вот так благодушно разговаривал он, продолжая с удовольствием есть, время от времени бросая кость охотничьей собаке. Зато гость осторожно встал и пошел к выходу. „Куда же ты, друг? — воскликнул хозяин.— Сейчас подадут новые блюда, и мы начнем веселиться!“ — „Я только взгляну на своего коня“,— сказал кунак, дрожа от страха, и был уже в пути, когда над ним пролетела еще одна пуля. „Возвращайся быстрей обратно!“ — крикнул ему вслед хозяин. Но надоедливый парень не вернулся обратно, а, оторвав своего коня от овса, оседлал его, и больше его здесь не видели. Вот так избавился достойный человек от нежеланного гостя, не сказав ему при этом ни одного недоброго слова».

На этом Саду закончил свой рассказ. Все вокруг засмеялись, и от этого на его живом старческом лице со смешливыми глазами появилась приветливая улыбка. Все поняли его намек и уже собрались уходить из гостеприимного дома, продолжая шутить по поводу только что услышанного, так как уже было за полночь. Когда гости с зажженными факелами расходились по домам, кое-где в узких улочках еще раздавались смех и звуки чунгура.

* * *

Когда слушаешь истории, которые рассказывают во время гвая, то можно подумать, что подобное могло происходить лишь в далеком прошлом, однако такие же события, может быть только чуть по-другому, всегда повторяются. Со мной они тоже приключались.

Однажды я ехал один из Чоха в сторону крепости Гуниб. Путь был недолгий, всего два часа езды верхом на хорошей лошади, и преодолеть его теплым, солнечным днем для молодого парня не представляло труда. Была хороша[я,] ясная погода, и я ехал в бодром расположении духа. Пройдя три четверти пути, я увидел в стороне от проезжей части дороги между большими валунами две темные лежащие фигуры. Сначала мне показалось, что они отдыхают, но подъехав к ним, я понял, что ошибся, их позы говорили совсем о другом. При приближении к телам мой конь отпрянул назад, встал на дыбы и так громко заржал, что в горах раскатилось эхо, но и оно не смогло разбудить уснувших на земле людей. Я спрыгнул с коня и подбежал к ним. Лежавшие ничком мужчины были мертвы, а разлившаяся по земле темная лужа мирно соединяла их враждовавшую кровь. Я сразу понял, что это было не покушение, а мужской поединок, после которого они все еще мертвой хваткой держали кинжалы в руках. Я дотронулся до первого и понял, что он уже мертв, как вдруг услышал легкий вздох, который сделал второй, и тут же подошел к нему. Он, действительно, был еще теплым и начал стонать, почувствовав мое прикосновение. Я с трудом повернул его на спину; из многочисленных ран сочилась кровь, но самой опасной была глубокая черепная травма. Я достал из кармана платок и крепко перевязал ему голову, чтобы хоть чем-то помочь. Затем я быстро вскочил на коня и помчался галопом в Гуниб, передал тревожную весть мужчинам на мосту, и не позже чем через час мы снова вернулись на место происшествия с двумя носилками. Оба тела внесли в ближайший дом, и тут же прибыли два русских военных врача. Потом привели отца того парня, с разбитым черепом. Он сказал, что погибший был уроженцем другого аула, и между их семьями уже долгие годы продолжалась кровная вражда.