Страна по ту сторону Фань Шу - [10]

2. Ее ребенок скончался.

3. Она не хочет ехать на Землю.

4. Она получала письма от вас, а ее брат отвечал, но не знал, получаете ли вы эти письма.

Не знаю, сколько дней я видел только черные равнины, черные горы, черное небо, красное солнце, Олененка и себя вместе с ней и с ее мертвым ребенком у наших ног.

Я продолжал писать Олененку, и однажды получил один конверт с Алого Праха, в котором было два письма. Одно письмо было от Олененка. Другое — от ее брата.

Она писала… «У меня сейчас в самом деле нет для тебя слов, потому что я теперь принадлежу только этому саду.»

Он писал… «Она инвалид; у нее ампутировали левую ногу и сейчас она живет в деревне в крытом соломой доме, который я построил для нее.»

Она писала… «С того дня, как ты улетел домой, все во мне переменилось. Эта война вызвала много несчастий, и сегодня я едва жива.»

Он писал… «Она теперь просто сидит дома, смотрит за садом или кормит скотину. Ей нужна чья-то помощь во всем. Она не настолько бедна, чтобы жаловаться. Мы поддерживаем друг друга и, хотя мы небогаты, у нас есть достаточно, чтобы жить день за днем. Положение Алого Праха и ее положение не может позволить ей жить счастливо, поскольку она должна жить такой, какая она есть сейчас.»

Она писала… «Я думаю, этого достаточно для тебя, чтобы понять. Я заканчиваю прямо здесь.»

Он писал… «Она будет жить и умрет в своем собственном мире. Пожалуйста, поймите ее. Она принимает свою судьбу. У нее есть ее воспоминания. Этого достаточно.»

Для кого-то Алый Прах был лишь переменой, более или менее интересной, в обычном течении их жизней. Для других Алый Прах стал кричащим взрывом смерти в ночи. Для меня Алый Прах слился с женщиной.

ИНТЕРВЬЮ С БОГОМ

Нам необходимо определить, должен ли быть установлен контакт с жителями планеты Родак. Результаты предварительного изучения выглядят не слишком достоверно.

Как Главный антрополог (ГА) группы по изучению планет нашего звездолета, я начинаю стандартную процедуру оценки культуры, проводя интервью с местным богом. В данном случае его зовут Мотоко и он являет собой великолепный, хотя и типичный образчик гуманоидной, антропоморфной разновидности божества Зрелых лет, но в превосходной физической форме, он дышит уверенной силой и, располагаясь на своем мраморном троне, излучает величие, вполне соответствующее его должности.

ГА: Мотоко, когда вы впервые появились на Родаке?

Мотоко: Я появлялся в разное время разным людям по разным причинам.

ГА: Как так?

Мотоко: Когда человек нуждался в объяснении того, что он не мог понять, родился я. Я был силой, стоявшей за ветром и волнами. Я был огнем вулкана и яростью сотрясающейся земли. Я был всеми ликами природы и даже более.

ГА: Ясно, это мы называем культурой Первого типа.

Мотоко: Для тысячи человеческих нужд тысячекратно рождался я. Всякий раз, когда человек хотел управлять поведением своих собратьев, рождался я. Будь он святой или дьявол, если он говорит от имени Мотоко, всегда найдется кто-то, чтобы выполнить его просьбу.

ГА: Второй тип.

Мотоко: Вы расспрашивали меня. Позвольте мне задать вам, которые приходят из-за звезд, вопрос, ибо я ощущаю перемены и меня все больше страшит будущее. Теперь на Родаке немногочисленны те, которые стремятся ко мне, чтобы я принес весенние дожди и обеспечил щедрый урожай. То, что вы называете культурой Первого типа, почти исчезло. Большинство еще стремится ко мне, как к оправданию дел, которые они уже собрались сделать. А кроме того, уже начала разрушаться какая-то часть типа, называемого вами Вторым. Что, если должно прийти такое время, когда не будет ни Первого типа, ни Второго? Что станется с моим народом и со мной?

ГА: Такое время может и не прийти. Вы сейчас в основном Второй тип, и Родак уже приближается к та-

кому уровню технологического развития, который даст возможность самоуничтожения. Если при этом ваш на— род не откажется от присущих Второму типу привычек, то доведение Родака до радиоактивного шлака каким— нибудь местным мессией во имя Мотоко становится лишь вопросом времени. Не будет людей, а без людей не будет Мотоко.

Мотоко: Ужасная перспектива, но приходится с ней считаться. Однако, даже если верования Второго типа будут отброшены, Родак все равно может быть взорван.

ГА: Да, может; так, вероятно, и будет, если верования Второго типа не будут заменены ничем, кроме какого-нибудь пустого материализма, какого-нибудь несостоятельного детерминизма или любым из тысячи других «измов», которые все классифицируются как культура Третьего типа.

Мотоко: Но что еще остается? Как жить моему народу? Что будет со мной?

ГА: За пределы Второго типа ведет трудная дорога, и очень тяжело избежать ловушек Третьего типа.

Поверьте мне, я знаю. Я уже повидал достаточно почерневших, мертвых миров, чтобы точно знать, как это трудно.

Мотоко: Что я могу сделать? Чем я должен стать?

ГА: Вы должны стать некой возможностью в умах вашего народа.

Мотоко: Возможностью?

ГА: Да. Видите ли, мы, культура Четвертого типа, не нашли истины за пределами Третьего типа. У нас нет ответов. Мы имеем лишь некоторое представление о том, что, возможно, есть некий смысл в человеческой жестокости и какое-то оправдание тысячелетиям наших страданий. Мы уже научились использовать наилучший из наших собственных взглядов в тех обстоятельствах, в каких мы находимся. Мы знаем, что каждый раз, когда действуем, мы делаем так, основываясь на неадекватной информации, но мы уже научились стараться делать все, что можем, для самих себя и для наших собратьев, не зная, значат ли что-то наши усилия, не говоря уже о том, могут ли эти усилия содействовать каким-то положительным образом некой цели, находящейся за пределами нашего понимания.