Страна Муравия - [22]

Дыма и копыта.

И готов он без конца,

В строгом восхищенье,

Все глядеть на кузнеца,

На его уменье.

Вот он что-то греет, бьет,

Плющит и корежит.

"Ножик", — скажет наперед.

И выходит ножик.

Сам кузнец форсист и горд,

Что ж, нельзя иначе.

И прикуривает, черт,

От клещей горячих.

Подавляя вздох в груди,

Дед встает с порога.

А кузнец: — Ты погоди,

Посиди немного.

На минуту на одну

Задержись, Данила,

Кочергу сейчас загну,

Марковна просила...

Дед оказии такой

Рад невероятно.

К дому с теплой кочергой

Шествует обратно.

Дело в том, что не был дед

Злобен по природе,

Да и близится обед,

Да и скучно вроде.

Да и все-таки — жена,

Сыновей рожала,

Внуков нянчила она,

Правнуков качала.

Да и правду — как ни прячь — 

Спрятать не во власти:

Сам, отчасти, был горяч.

Виноват, отчасти.

Нерешительны шаги,

Сердце трусу служит.

Но прийти без кочерги

Было б даже хуже.

Потому, как ни суди,

Все-таки услуга.

Дрогнет что-нибудь в груди

У тебя, супруга!

Только вдруг издалека,

И совсем некстати,

Окликает старика

Власов, председатель.

Сели рядом на бревне:

— Вот что, дед Данила,

Заявление ко мне

Нынче поступило...

Снял со лба фуражку дед,

Вытер пот с изнанки.

— От кого же? Ай секрет? 

— От одной гражданки.

Ты старик передовой,

Для чего же ради

Со старухою женой

Миром не поладить?

Скажем попросту — подчас,

Ей, жене, обидно:

Всюду ты да ты у нас,

А ее не видно.

Сам-то ты идешь вперед

Молодому впору,

А старуха не растет

Оттого и ссоры.

— Нет, позволь, уже позволь,

Дед перебивает,

Не бывает в жизни, что ль?

В жизни все бывает.

Про себя ж сказать могу:

Разве я сердитый?

Вот несу ей кочергу — 

Значит, все забыто.

И жена от слов своих

Отреклась, я знаю.

Только нация у них

Женская такая.

Днями дружно все у нас,

Неполадки часом...

— Ну смотри ж, в последний раз,

Заключает Власов.

И встает.

— Пока прощай.

День удался знатный.

Клевера-то, брат, как чай,

Сухи, ароматны.

Только б тучки, — говорит, — 

Не собрались за ночь.

Как погода — постоит,

Данила Иваныч?

И, задумавшись слегка,

Молвит дед солидно:

" Постоять должна пока,

Постоит, как видно..."

Подступает к дому дед

Не особо смело.

У крыльца велосипед.

Гости. Лучше дело.

У старухи прибран дом,

Пол сосновый вымыт.

И Сережка за столом,

Внук ее любимый.

От порога дед спешит

Сразу все заметить:

Вот яичница шипит

С треском на загнете.

У старухи добрый вид,

Будто все забыла:

"Где ж так долго, — говорит, — 

Пропадал, Данила?

— Обошел я весь колхоз,

В кузнице промешкал,

Да зато тебе принес,

Видишь, кочережку.

— Так и знала — принесешь...

Голос полон ласки.

Кочергу вручает, все ж,

Дед не без опаски.

Но, усевшись за столом,

Видит — все в порядке.

— Ну, так выпьем, агроном,

По одной лампадке?

— Всем ты, дед, весьма хорош

И всегда мне дорог.

Вот одно, что водку пьешь...

— Пью, но к разговору.

А не пить, — смеется дед, — 

До чего ты ловкий!

Ведь в законе даже нет

Этой установки.

— Пей-ка! — сдался агроном.

Выпили помалу.

Закусили огурцом,

Закусили салом.

Веселее от вина

Повелися речи.

Только смотрит дед — жена

Все стоит у печи.

Будто в хате зябко ей.

Руки сощепила.

Так всю жизнь она гостей

За столом кормила.

Только б кушали они,

Только б сыты вышли.

А сама всегда в тени.

В стороне, как лишний.

Смотрит, думает свое,

Как жила когда—то...

Дед со внуком для нее

Равные ребята.

И тепло, тепло в груди,

И чему-то рада...

— Ну-ка, Марковна, ходи,

Да садись-ка рядом.

Вздрогнув, кланяется им:

— Пейте, пейте, что вы...

Уж куда с питьем моим, — 

Кланяется снова.

— Подходи, не стой в углу,

Не хозяйка вроде.

— Пейте, пейте... —

И к столу

Медленно подходит.

Утирает скромно рот.

— Пейте, пейте.

Что вы...

Рюмку бережно берет:

— Будьте все здоровы.

Мирно старые сидят

Строгой, славной парой.

Внук с улыбкой аппарат

Тащит из футляра.

Дед и бабка за столом

Замерли совместно.

И сидят они рядком,

Как жених с невестой.

А над ними на стене,

Рядом с образами,

Ворошилов на коне

В самодельной раме.

Как получше норовит

Снять их внук форсистый.

И, серьезный сделав вид,

Щелкнул кнопкой быстро.

— Эх, живешь, не знаешь, дед,

О своей ты славе!

Про тебя один поэт

Целый стих составил.

Дед Данила весел, сыт,

Курит бестревожно.

"Все возможно, — говорит, — 

Это все возможно..."

1931

Дед Данила в бане

За рекой над крышей бани

Пар густой валит клубами,

 И вокруг на полверсты

Берега, обрывы, склоны.

Пахнут каменкой каленой,

Пахнут веником зеленым

Все деревья и кусты.

Баня вытоплена жарко.

Поддавай, воды не жалко:

Речка близко, лей смелей,

Парься, лесу не жалей.

Дед Данила влез на полку,

Дед Данила лег надолго,

Дед Данила лег — так лег,

Дубом ноги в потолок.

Дед Данила старый плотник,

Он попариться охотник.

В год не реже, как два раза,

Он, бывало, в печку лазал.

На снегу, среди двора,

Обливался из ведра.

И, однако, дед Данила

Отличался редкой силой.

Он об этом скажет сам.

Потаскал кряжей в охоту.

Тыщи бревен обтесал.

А и что вы только было.

Если б смолоду Данила

Мылся в бане, как теперь!

Он бы ростом был повыше,

Он бы притолоку вышиб,

Как вошел бы в эту дверь.

Плотник хвалится здоровьем,

Веселит, смешит народ.

То примером, то присловьем

Славу бане воздает.

— Если хочешь, чтобы тело