Страна Лимония - [6]

И завел мотор. Где-то в отдалении залаял Лысенко.

– А как же… – забеспокоился Серёга, но тут машина дернула, и его бросило прямо на свиную тушу, да еще и мешки стали сползать один с другого, и пришлось упереться в них ногой, иначе они завалили бы Серёгу. Грузовичок, ревя мотором, карабкался на пригорок. Наверное, к Кержакову дому решил поближе подъехать, – догадался Серёга. – Мать только договорится, а мы уже тут как тут, с мешками в кузове.

Но грузовик никак не останавливался, водитель выехал уже на ровную дорогу, переключил скорость и прибавил газу. Серёга сидел на мешках, держался руками за борта, ногами упирался в свинью, и ничего не понимал. Кричать смысла не было, да и он, вдобавок, кричать стеснялся. А вдруг Кержаков зять от Серёгиного крика обидится и тоже будет кричать? Зачем оно? Лучше уж подождать, может – все само собой устроится.

Грузовичок катил, по кузову громыхало из угла в угол помятое жестяное ведро, свинья воняла, иногда и Серёгу, и мешки с картошкой, и тушу подбрасывало невысоко в воздух и снова роняло на место – на дороге, видать, попадались рытвины. Сидеть на клубнях было больно, но выбирать не приходилось. Приходилось ехать, куда везут. Везли, похоже, далеко, и как бы даже не в город. Мама-Биологиня, вернувшись, не найдет ни Серёги, ни картошки – что тогда подумает?! Что украли его цыгане.

Вот так вот Серёга, как блоха на попутной собаке, первый раз и попал в Лимонов, в город, в цивилизацию. Выбрался, так сказать, разок в люди.

Глава 2.

В ЛЮДЯХ

Останавливались по пути лишь однажды, непонятно где. Серёга хотел, было, вылезти, и идти назад, но – а как быть тогда с мешками? И уехали далеко, и поворачивали сколько раз, как искать дорогу? Непонятка, одним словом.

Тут снаружи заговорили, Серёга прислушался. Один голос был, ясно, Кержакова зятя, а второй, хозяйский и ленивый – неизвестно чей.

– Та-а-ак, – сказал второй голос. – Без света едем. Создаем, так сказать, чрезвычайную обстановку.

– Забыл, командир, извиняюсь! – весело ответил кержаковский зять. – Опа! Уже горят!

– Сразу надо было, – не согласился ленивый. – Теперь плати по тарифу. Двадцать и за оформление пять.

– Может, без оформления, командир? – шофер, судя по голосу, очень радовался разговору. – Спешу я, опаздываю уже. Груз пропадает.

– Спешит он… – проворчал ленивый. – Пропадает у него… Чего везем-то?

По кузову резко ударили чем-то, как палкой. Серёга вздрогнул.

– Мясо на рынок, командир! Свинью забили, продавать везу.

– Мясо, говоришь… – голос перестал быть ленивым, словно проснулся. – Что за мясо? Лицензия есть?

– Да так себе мясо, командир, завонялось уже. Жарко, солнце, все дела…

– Завонялось у него… – опять потерял интерес ленивый. – Ладно, плати двадцать по курсу, и спеши куда хочешь.

– А какой курс сегодня, командир? – веселость кержаковского зятя несколько увяла.

– С утра три с половиной.

– Эх, мать-понимать, ничего денег не осталось… – кержаковский зять совсем сник. – У меня только полтинник, командир… Не думал я… Возьми полтинник, а?

– Со светом надо ездить! – крикнул командир, и по кузову снова стукнуло. – Правила для кого пишут?! Курс надо знать, в курсе надо быть, понимаешь?! В курсе! Полтинник у него! В последний раз отпускаю, а не полтинник! Давай мне тут! Что сказать положено?!

– Без сдачи… – процедил кержаковский зять.

– Паш-ш-шел!..

Мотор заскрежетал, взвыл, зашипели по гравию шины, Серёгу хорошенько мотнуло от одного борта к другому, а ведро прилетело и ударило его пониже коленки. Потом поехали ровнее, но все равно – машина то набирала скорость, то резко тормозила, часто поворачивала, и со всех сторон под тент кузова забирался странный, незнакомый шум – кругом ухало, фыркало, шелестело, звякало, слышны были голоса и гудки. Вокруг был город.

Наконец, поехали медленнее и вскоре остановились совсем. Мимо грузовика что-то прокатилось с треском и жужжанием. Кержаковский зять хлопнул дверцей кабины и через секунду просунулся в кузов по плечи, откинув край тента.

– Не сопрел еще, Сергуня? – весело спросил он. – Скидавай пока мешки и мясо, я сейчас телегу пригоню.

И снова исчез. Серёга, прихрамывая, проковылял к заднему борту и высунул голову. Летний день, солнце, жара, все дела… К горлу подошло, и Серёгу чуть не вытошнило. Но пронесло. Кое-как Серёга проморгался, выбрался из кузова и попытался оглядеться.

Грузовик стоял на краю большого гладкого пространства – дороги. На другом краю ее росли деревья, но не как в лесу, а слабенькие и рядком. Вдоль дороги стояли дома, серые и высоченные. Конечно, дома. Что же еще, если есть окна? Дома домами, но какие же в городе тогда, получается, огромные семьи, если они живут в таких здоровенных домах?! Это же сто или двести человек должна быть семья! Возле почти каждого окна – сарайчики на стене, маленькие и стеклянные. Конечно, сарайчики – хорошо видно всякое барахло внутри. Зачем же старые вещи так выставлять, чтобы все видели? А, понятно! Городские там белье сушат, за стеклом, на солнце! Вон белье висит, и рядом тоже!

И люди кругом. Мамочки мои, сколько людей! Серёга столько людей за всю жизнь не встречал! Все идут, все разом, непонятно куда, половина идет туда, половина обратно. Все словно чужие друг другу, никто не разговаривает ни с кем, не здоровается. Дальше под деревьями стоят человек двадцать-тридцать, толпой, будто ждут чего-то. Тоже не разговаривают. Женщины, мужики. Одеты пестро, многие в светлом, запачкаться не боятся. Женщины, через одну – в штанах. В руках сумки. Мимо Серёги прошли двое, пришлось даже к кузову прижаться, а то бы помешал. Нет, ничего, говорят между собой, но тихо так, вполголоса. На Серёгу покосились, но ничего ему не сказали. Городские, ясно.