Страна коров - [73]

– Готовы? – спросила Бесси, когда я вернулся со сложенной оранжевой тканью в руках.

– Да.

– Как голова? Ясная?

– По-моему, да. Хотя мне правда нужно больше спать…

– Тогда пойдемте. А то они, вероятно, уже спрашивают, что с нами случилось.

* * *

– Чарли! – крикнул Расти, завидев меня, после чего: – Эй, Бесс! Рад, что вы оба смогли выбраться! Вы не пара еще? Вот, держите пиво!..

Расти сунул руку в ящик льда, но тут же замер и посмотрел на Бесси.

– Он пиво-то пьет, а? – спросил он у нее.

– Можно сказать и так… – ответила она.

Мы взяли у Расти по пиву и сели на одно бревно из тех, что лежали кру́гом на лагерной стоянке. Посередине сложили костер, и в свечении на его периферии я различал силуэты преподавателей и сотрудников, которые подчеркнуто пришли на это сборище, а не на другое, что ныне достигало своей космической кульминации в студии Марши: доктора Фелча, Расти, Стэна Ньютауна (без Этел) и Тимми из будки охраны, и профессора делового общения, и отдела обслуживающего персонала в полном составе, и главбуха, и команду секретарш администрации, и всех до единого штатных преподавателей зоотехнии, а сбоку на едва освещенном участке речного песка в подкову играли два или три человека из бара.

– Эй, так это же?..

– …Мой брат, – сказала Бесси. – Да, это он. И мой бывший муж. Вы познакомились с ними в «Елисейских полях» по пути в город, а их имена так до сих пор и не озаботились выучить. Так вышло, что они были добрыми друзьями Мерны, и потому Расти их тоже пригласил.

– Забавно, до чего тут все так связано. Как все здесь связаны!

– Ага, но мой брат – механик, и он работает у бывшего мужа Мерны, который в комиссии по планированию и ныне женат на второй жене доктора Фелча, которая большая шишка на ранчо и потому смогла выделить пыльный загон для вашего недавнего упражнения по сплочению коллектива. А Бак, между прочим, – охотничий приятель Расти, и они вдвоем рыбачат на том участке реки, которым владеет семья Тимми, работающего в будке охраны, который лишил меня девственности, когда мне было пятнадцать лет. Тимми – племянник Мерны, и у него сейчас роман с одной из секретарш администрации, вон с той, что сидит сейчас с Раулем, положив руку ему на бедро, – а с последней женой Тимми мы учились в одном классе, она работает в кафетерии – ну та, знаете, с красивыми глазами.

– Что подавала рубленый бифштекс в сетке для волос?

– Нет. В сетке для волос и подает рубленый бифштекс. В общем, вы поняли. Она тоже должна была сегодня прийти сюда, но моя нянька заболела, поэтому она вызвалась присмотреть за моими детьми.

– Ух, это очень много информации, Бесси. Особенно про ваших детей…

– Расслабьтесь, Чарли, в ближайшее время вам об этом волноваться не придется. Я это к тому, что здесь все очень предсказуемо. И то, что оба из бара сейчас тут – мой брат и мой бывший муж, – ну, это вас уже не должно очень сильно удивлять.

– Нет, не удивляет. И, я полагаю, не должно. Но удивительно, что их только двое. Знаете, в баре же их было трое. А тут всего двое. Зубного врача вы не пригласили прийти?

– О, Мерну он знал очень хорошо, и его наверняка бы пригласили. Он был милый человек.

– Был?

– Скончался недавно.

– Что? Когда это произошло?

– Некоторое время назад скончался во сне.

– Некоторое время назад? Как такое возможно? То есть, я же… мы же… мы с вами только что за обедом о нем говорили сегодня!..

– Все приходит и уходит, Чарли.

– Да, но…

– Проходит время.

– Я знаю, но…

– Оно конечно.

– Еще б, но?..

– И такое вот всегда было недоступно нашему пониманию.

– Но!

– Пейте, Чарли.

И я выпил.

И, пока пил, я пристальнее разглядывал барбекю, что уже было в самом разгаре. Сидя вокруг костра, мои коллеги смеялись, шутили, тянули пиво над тарелками говядины и рубленых бифштексов с гриля и сосисками, которые жарили на палочках над открытым пламенем. Доктор Фелч заправлял грилем, поставленным недалеко от круга, и от запаха шкворчащих бифштексов во рту у меня повлажнело после такого количества рукколы и подрумяненного зерна – и после такого количества марихуаны. В холодном ночном воздухе носились и хохотали маленькие дети без курток, гонялись друг за дружкой без присмотра, а компания мальчишек постарше взобралась на деревья вдоль реки и швыряла палки в воду.

– Это дочь Расти, – пояснила Бесси, показывая на чрезмерно накрашенную девушку-подростка, сидевшую в углу круга со своим дружком. – Та, что разбила ему грузовик. – Я кивнул. – А вон то, – сказала она, – мальчишка, от которого она залетела. Но постарайтесь не касаться этой темы, потому что Расти с этим по-прежнему непросто. И для него тема эта – определенно больная.

По другую сторону костра играли на гитаре, и над общим гомоном слышался гортанный певческий голос: сквозь мерцающий свет костра и все еще не отступившее марево моего собственного рассудка я разбирал, что это в полукруге восторженного конторского персонала перебирает нейлоновые струны гитары Рауль.

Я восхищенно покачал головой:

– Вы гляньте на Рауля! – сказал я Бесси. – Поразительный человек. Чарующий. Элегантный. Логичный. Все у него совершенно выровнено: физически, интеллектуально, аккредитационно. Его присутствие внушительно. У него хорошая дикция. У него превосходный голос. Даже его навыки руководителя исключительны. Это ему удалось вчера провести нас через упражнение по сплочению коллектива. Если б не он, мы б, наверное, до сих пор сидели в том загоне, полемизировали о разумности бычьих и разрабатывали план по отделению маленького теленка от его яичек.