Страна коров - [171]

На все это я кивал.

– С каждым из вас я согласен в принципе, – сказал я. – Хотя в моем случае все несколько не так математично – скорее уж парадоксально, если угодно. Без времени нельзя переживать любовь. Без любви нельзя достичь влаги. Без влаги нельзя полюбить тьму. А без тьмы – без чистой ночи, что следует за еще более чистым днем, – нельзя познать время. Таков нерушимый цикл воплощенья. Мы же, кажется, утратили нашу с ним связь. Похоже, мы где-то по пути потеряли азимут…

– Как мы втроем сегодня ночью…

– В этой машине…

– Окруженные тьмой…

– Мчась по пустому шоссе к городу, которого, быть может, и не существует…

– К больнице в нашем собственном воображении…

– В штате, чье название ни разу не приводится…

– Нет! – возмутился я. – Все это совсем неправда! Ничего мы не потерялись! Мы лишь медленно, но бесспорно путешествуем к точке назначения, которая нам неизвестна!

– Это одно и то же, Чарли. Да и как бы там ни было, уже слишком поздно. Тучи темны. Небо черно. Дождь еще льет. Но мы вас, кажется, перебили. Вы же говорили что-то о человечестве, сбившемся с пути?..

– Точно. В общем, как я говорил… все это требует всего другого. Но мы от таких вещей отошли.

– Мы?

– Да, мы. Однако не все так потеряно, как кажется. Все не потеряно, потому что по-прежнему возможно свести все это воедино. Видите ли, чтобы получить одно, вам нужно иметь все остальное. Ибо без одного у вас не получится иметь вообще ничего. И потому, быть может, это и есть великий математический анализ жизни? Возможно, именно это откровение бежало нас в нашем неумолимом стремленье сеять семена будущих цивилизаций?

Машина неслась вперед. Когда мы перевалили в нашей поездке за три четверти пути, времени было чуть за половину второго ночи и мы уже истощили все дорожные разговоры и рождественские гимны, и каждый из нас начал замечать в других красноречивые свидетельства усталости.

– Как у вас там, Чарли? – спросил Рауль. Он подался вперед, чтобы из-за Бесси пристально посмотреть на меня. – Дайте мне знать, если захотите, чтобы я немного порулил.

– У меня прекрасно, Рауль.

– Вы не выглядите прекрасно. Смотритесь вы усталым…

– Это потому, что я устал. Я устал, потому что не сплю. Я не спал семь месяцев, помните?

– Но сейчас вы на вид действительно уставший. Больше обычного. По шкале от единицы до десяти… где десять – хорошо отдохнувший студент в первый день занятий, а единица – безжизненный пеликан после того, как его забил на месте аккредитор… вы, Чарли, выглядите едва-едва на полтора.

– Так плохо?

– Если не хуже. Глаза у вас налиты кровью. Руки дрожат. Колени стукаются о нижнюю часть рулевой колонки. Вы не забыли принять пилюлю из пузырька, который только что купили?

– Принял.

– Это была пилюля, чтоб не спать?

– Полагаю, да. Хотя сказать становится все труднее. Я вроде бы пока что владею своими чувствами. Ощущаю себя бдительным и внимательным. Все, что я вижу, исключительно ясно и последовательно. Дорога. Дождь. Тьма впереди. Пока что ни от чего меня не пробирает дрожь. Ничто не подвигает меня к отчаянью. Но мы еще не доехали до пункта нашего назначения, правда? Поэтому, сдается мне, так или иначе, но скоро мы все узнаем. Например, когда доедем до города. Либо, напротив, если я засну за рулем…

– Не смешно, Чарли.

– Ага, – подтвердила Бесси. – Я не желаю встречаться с создателем в «олдзмобиле»!..

Засим все втроем мы умолкли. Путешествие продолжалось. Дорога не сбивалась с курса. Теперь мы говорили о времени и пространстве, о вечности и времени. Потом о вечности. Потом о пространстве. Мы говорили о тьме и свете, а также о других взаимоисключающих вещах, пока Рауль, чтобы осветить тьму, не решил полностью сменить тон нашей дискуссии.

– Эй! – сказал он, как будто с ним только что случилось богоявление. – Я знаю, о чем мы можем поговорить. Можно поговорить о любви! Знаете, что она такое…

– Опять?!

– Не беспокойтесь… много времени это не займет. Мы почти подъезжаем к городу. Вообще-то, мне кажется, я уже различаю знак вдалеке…

Несколько секунд спустя мимо пролетел знак: до города оставалось меньше сотни миль.

– Но, Рауль, – сказал я, – много чего может произойти за сотню миль.

– Естественно, – ответил он. – Именно потому нам и стоит поговорить о любви, пока не поздно!..

И потому следующие пятьдесят миль мы говорили об универсальных частностях любви, о вечных потребностях романтики, о самых распространенных идиосинкразиях секса. Вглядываясь в дождь в поисках первых признаков близящегося города – тусклого свечения в небе, что вскоре затмит собою звезды, – я слушал, как Рауль и Бесси развлекают друг друга наглядным обсуждением мужского и женского оргазмов. Под звуки дождя и ритм дворников слова меня одолевали; как само желанье, беседа началась медленно, с каждым высказыванием набирая темп, покуда не расцвела разгоряченным взаимодействием, длившимся несколько тревожных минут, – несколько миль качкого напряжения и высвобождения: Бесси со внутренним авторитетом выступала на эту тему, а Раулю удавалось стоять на своем в равносильном слиянии разделенного опыта. Когда неуклюжие начала превратились в оживленное взаимодействие, а взаимодействие обрело свою запыхавшуюся кульминацию, Рауль подвел итог переживанию, свидетелями которому стали все.