Страна коров - [131]

– Именно. Планы – штука полезная. Но иногда полезно быть чем-то целиком. Искренне. Делать то, что правильно, – а не то, что просто имеет смысл. Полностью посвящать себя одному за счет другого. Предпочитать либо ручную пишущую машинку, либо электрическую – а не обе одновременно. Строить мост – это здорово, но еще здорово и стоять на твердой почве либо по одну сторону от него, либо по другую. Вот какая задача вам предстоит, Чарли. И я вам не завидую. Хотя могу сказать, что вы все равно лучший кандидат на то, чтобы проводить эту фокус-группу повышенной важности. Потому что вы хоть и явились на реку позже, чем следовало бы, вы все же пришли к нам на барбекю.

– Точно, – сказала Гуэн. – И хоть вы ушли из студии йоги раньше, чем это принято в обществе, – и без штанов, если я правильно помню, – вы все же изначально уделили время, чтобы явиться к нам на водяное сборище.

– Но это все равно не объясняет, почему местные не желают делиться своей частью всей истории…

– Так мы уже! – сказал Расти. – Она в наших традициях. Она у нас в склонностях. Она в словах, что мы выбираем, и в голосе, которым мы их произносим. Однако никто не уделяет времени, чтобы нас услышать. А меж тем знаете ли вы, сколько раз нас опрашивали? Сколько чертовых фокус-групп нам пришлось высидеть? Вам известно, сколько раз образованные люди пытались придумать, как нас лучше понять? Как будто мы – экспонаты в зоопарке? Чарли, у вас есть хоть какое-то представление о том, как часто они пытались набить из нас чучела и выставить на погляд? Но почему оно непременно должно быть так? Почему они не могут просто выслушать произносимые нами слова, пока мы еще тут и можем их произносить?..

– Ну, могу себе представить, что это трудно, знаете. С другой стороны стола вы, местные, просто выглядите закосневшими. Вы против прогресса. Реакционеры. Кажется, будто вы не хотите перемен просто потому, что это не вашего сорта перемены.

– Послушайте-ка, – сказал Расти, – когда все эти новые люди только начали стекаться в Коровий Мык, мы из кожи вон лезли, чтоб быть гостеприимными. Мы приглашали их к себе домой и предлагали им все, что у нас было. Давали им мясо. Брали их смотреть футбол в местную среднюю школу вечером в пятницу. Звали их принять Иисуса Христа как своего Окончательного Искупителя. Короче говоря, относились к ним так, как нам бы самим хотелось, чтобы относились к нам. И знаете, как они на все это реагировали? Знаете, что они с нами сделали в ответ?

– Нет…

– В ответ они все плюнули нам в лицо! Потроха?! Да ну их к черту, ваши потроха! Скот? К черту ваш скот! Грузовики? К черту ваши проклятые грузовики – вам всем следует ездить на машинах с экономичным потреблением топлива. И зачем вам барбекю, если можно делать фондю? К чему охотиться на местную дичь, если можно смотреть на далеких знаменитостей по телевизору? Зачем быть набожными, когда можно духовными? Вот честно, этим людям было наплевать, вообще существуем ли мы или нет. Им небезразличны только их собственные вечеринки, их оргазмы и их руккола. Мы им только досаждаем. Мешаем. Некое неудобство, о каком нужно вспоминать время от времени, по необходимости. Чарли, для этих людей мы всего-навсего создаем атмосферу…

Впервые с тех пор, как мы встретились, Гуэн замерла в своей энергичной проходке по тропе к кафетерию. Мы уже прошли больше половины кампуса и стояли у прачечной-автомата для преподавателей. С самого начала нашей прогулочной дискуссии я старался не отставать от ее целеустремленного шага, отчего эта ее внезапная остановка оказалась еще более поразительной. Гуэн, казалось, в ярости от только что услышанного.

– Так он утверждает, что они были гостеприимны? Что нас принимали с распростертыми объятиями? Вы смеетесь надо мной, что ли? Футбол? Мясо? Грузовики? Все это здорово и прекрасно. А спросите у него о последнем заседании рождественской комиссии, на котором я была. Спросите у него об этой встрече, Чарли!..

– Какой встрече?

– О последнем разе, когда мы с ним вместе заседали в рождественской комиссии.

– Вы с ним вместе были в рождественской комиссии? Одновременно?!

– Конечно, – ответил Расти. Теперь он отошел от своих архивов и стоял у чучела телки, поглаживая его по холке, словно она живая. – Боже мой, она до сих пор на это злится?

– Судя по всему, – сказал я. – Она мне предложила у вас об этом спросить.

– Уверен, ей бы это очень понравилось. Но ей нужно это преодолеть. Пора двигаться дальше.

– Дальше от чего?

– От того, что произошло.

– А что произошло?

– Ничего не произошло.

– Ничего?! – сказала Гуэн.

– Да, – подтвердил Расти. – Ничего не произошло.

– Херня какая! – сказала Гуэн.

– Да в ней самой херни полно! – сказал Расти.

Я замер. Наконец-то показалось, что я докопался до самой сердцевины чего-то важного. И потому я посмотрел на них обоих.

– Ну, так можете ли вы мне тогда рассказать всю историю? – спросил я. – Можете изложить, как именно ничего не произошло? Поведать в подробностях, как ничего не произошло и как это ничего вдруг превратилось во что-то?..

Оба они посмотрели на меня с сомнением: Расти стоял рядом со своей телкой, мы с Гуэн – посреди длинной эспланады, ведшей к кафетерию, и студенты потоком огибали нас, шагая на занятия.