Страна городов - [181]

Рядом располагается самый здоровский класс, где картины на стене и занавески, за которыми можно играть в прятки. Там есть и проектор, по которому мы смотрели всякие картинки на стене, познавательные и не очень, тоже раковина в стене и еще один кабинетик прямо в классе. Здесь живет преподаватель математики, физики, астрономии, информатики Еремин Иван Петрович. Он показывал нам диапозитивы, учил нас школьным урокам и веселил жизненными историями. Дети Ивана Петровича всегда любили, он же похож на Деда Мороза!

С кабинетом музыки и ИЗО мы знакомы, в мы пели и пританцовывали под приятный голос Романа Эммануиловича Финкеля – как же трудно было поначалу произносить его имя нам полностью, который прекрасно играл не только на скрипке и гитаре, но и любил побаловать наш слух игрой на флейте и свирели. Взрослые учителя его называли иногда «Пан», мы вначале не знали, что значит это имя, но потом на уроках истории мы узнали, что так звали веселого бога леса, замечательно игравшего на свирели. Пан жил в лесу, и наш учитель тоже часто пропадал с нами в лесу – водил на пасеку, к смилодонам, в другие интересные места. Жаль только, что всех нас не учили играть на музыкальных инструментах, а только самых способных. Но зато на пении мы поголосили вволю, кто не стеснялся, конечно. В этом же самом холодном кабинете школы нам прививали эстетический вкус, учили ваять, малевать, лепить и воплощать красками, углем и графитом творческую фантазию в альбомах из бересты для рисования двое: достойные и утонченные художники: Ветка Клена и Сергей Васильевич Рыбин. Очаровательная и ласковая Ветка Клена стала «классной мамой» 1 «Б» классу.

Ах да, ведь нас поделили на два класса: «Ашки» и «Бэшки». Так вот, «А» – Ашки, они же аркашки, как говорили мы тогда, а «Б»- Бэшки – букашки. Вторая «классная мама» не выдержала напора бандитов, и нас усынодочерила та самая Эльвира Викторовна, которая в первом классе «всех заучивала». Теперь мы прочувствовали истинную строгость бытия. На строгость мы отвечали страхом, пропитанным глубоким уважением. Всё же мы считали, что нам крупно повезло – ведь у Эльвиры Викторовны много мела в кабинете, можно будет взять кусочек-другой и порисовать на плитах у школы. В дальнейшем у «Бэшек» появился «классный папа», об этом чуть позже, а Эльвира Викторовна до конца школьных лет обучала точным наукам и грамотно придерживала нас в узде. Фактически, она осталась нашей «классной мамой», даже, вернее, «классной крёстной мамой».

Наконец-то, мы попадаем в интернат! Когда мы только пришли на остров, это было несколько зданий, построенных на склоне одно над другим, но мы их воспринимали как одно – между ними было много переходов, крытых галерей, можно снизу пройти совсем наверх, не выходя на воздух. Когда заходишь в него, то по правую руку размещается дом истории. В этом маленьком, как в далекие времена был мир, но уютном классе, солнце светит так сильно, что кажется, проваливаешься в гущу уже произошедших событий прошлых веков, о которых нам рассказывал сам директор. Ему тоже пришлось с нами вволю повоевать. Тепло исходило и от книг на полках, украшенных рисунками с колоритными людьми и фрагментами событийных дат жизни всех времен и народов. Одно «но», если заслушаешься и вовремя не услышишь звонок, а урок истории второй или третий по счету, то можно сильно опоздать в столовую.

В самом низу интерната – кабинет труда для девочек, там их учат рукоделию, готовить еду и еще всяким домашним хитростям. А учит их не кто иной, как классная мама «Ашек» тетя Инна, или мама Инна. Она была нашей опорой и поддержкой долгие пять лет. А в её кабинете можно было полакомиться какими-нибудь кулинарными изысками, приготовленными ученицами других классов, «втихаря», разумеется. У мамы Инны не только были дни угощения с ощущением праздника, она также преподавала нам и физику, и игру на гитаре какое-то время. По соседству, в мастерской жил добрый дяденька Всеволод Сергеевич Стоков, который чинил школьную мебель, преподавал на уроках труда. Когда мы выросли, то узнали, что наш всегда добрый и улыбчивый дядя Сева руководит всем производством на острове вместе с Иваном Петровичем Ереминым, и у него в подчинении тысячи людей по всей стране. Как он все успевает? Не пойму до сих пор – мне моя одна, пусть и не такая маленькая кафедра практической медицины и лечение больных в нашей больнице не дает покоя и забирает все время!

В интернате еще располагался кабинет языков местных племен, который по большому счету, был большой лабораторией – ученики младших и старших классов здесь записывали слова своих народов в большие словари и учили друг друга своим языкам. Первое время приходилось трудно – особенно неандертальцам и питекантропам, которые привыкли в основном общаться образами. Но они учили нас, а мы – их. И тому, что сейчас, чтобы поставить диагноз любому больному, мне не надо спрашивать у него, что болит. Я чувствую боль любого человека как свою. И учителей мы помним, правда отчасти только имена, пусть будет не в обиду: Вождь племени Детей Кремня, Кла – гигантопитек. Ее сын учился с нами в классе, но ему за проделки доставалось в первую очередь – Гавриил был заводилой у нас. Слад – самый молодой учитель, он рассказывал нам о движении светил и учил математике. Благодаря ему я в уме могу рассчитать пропорции необходимого лекарства к весу и возрасту больного, а это десятки вычислений. В рядом расположенной библиотеке самый добродушный из учителей – огромный чернокожий Антон Иванович разрешит взять почитать какую-нибудь книгу, положенную по возрастной категории, попросит вернуть уже прочитанную или просто пролежавшую.