Страна Гонгури - [39]

— Говно. Иуда. Пгедатель.

— Поберегите энергию, Вождь. Однако же, мне действительно интересно ваше мнение… в свете последних сложившихся обстоятельств. Исторический опыт, так сказать, в копилку знаний человечества. Да — вашей речи на суде не будет. Поскольку — никому это не нужно. Вам дозволят — лишь молча выслушать приговор. Или вообще — завтра просто выведут во двор, и — «целься, пли!». Но это уже — как Реввоенсовет решит. Так что я — последняя аудитория, которой вы можете что-то изложить. Если вы упорствуете — что ж, очень жаль. Мне уйти?

— Зачем это нужно — лично вам?

— Для моей будущей книги, хотя бы. «Краткая история Партии», не все же вам одному — программные труды писать. Когда-то я — был вашим учеником.

— Плохим учеником. Очень плохим. Вы так и не научились диалектике.

— Ну, слово «диалектика» очень долго будет ругательным — В ЭТОЙ РЕАЛЬНОСТИ. Пока не забудется мясорубка, которую вы устроили. Где никто не был уверен, что завтра не окажется в оппозиции, а значит, во врагах народа! А послезавтра его реабилитируют и даже посмертно восстановят в партии — когда снова сменится курс. По диалектической необходимости.

— Революцию не делают в белых перчатках! Не вы ли присягали этому — весь мир насилья мы разрушим. До основанья. И лишь затем — мы новый мир построим. На развалинах — старого мира.

— Присягали. Считая, что мы — все, кто с вами — уже часть нового. И вдруг узнали, что и нас — в топку. Как вы сказали тогда — «ускоренно сработать» ВСЕ человечество, в ожидании пока из инкубаторов — ах простите, из детдомов! — не вылупится поколение строителей новой жизни, с иной моралью и психологией.

— А как иначе — выжечь бациллы старого? Наивные — мы думали прежде, что против нас лишь вся мощь Империи. Хозяева — и их вооруженная сила, государственная машина, карательный аппарат. Мы уничтожили их — тогда начались удары из-за угла, заговоры и мятежи. Мы раздавили и это, железной пятой. Тогда оказалось — что зараза слишком глубоко пустила корни. Что в каждом крестьянине — сидит кулак, лавочник. А из каждого лавочника готов вырасти олигарх — если дать ему волю! Да, мы беспощадны. Но как иначе бороться с тем — что сидит внутри нас?

— По-вашему, лучше перебить больных, чтобы умерли бациллы? Не буду вспоминать о нравственности — помня, что в революции важна единственно целесообразность, как вы много раз говорили. Но любопытно, если по-вашему люди таковы — неужели вы думали, что они безропотно стерпят ТАКОЕ?

— Вы присягали. Вы клялись. Идти со мной. До конца. Пгоклятые пгедатели!

— Это кто должен был идти за вами? Партия, уставшая от чисток — и ждущая со страхом, кто следующий, в уклонисты, оппозиционеры, враги? Наша победившая армия, Рачья и Козлячья, ах извините, Рабоче-Крестьянская — которую вместо демобилизации и по домам, организованно гонят на стройки народного хозяйства? Пролетарии, на казарменном положении, семьи раздельно, по четырнадцать часов смена, без всяких выходных, про заработную плату давно забыли — одна лишь койка-пайка взамен? Крестьяне в комхозах — кто даже на полевые работы строем под конвоем, чтоб не разбежались, вышки и колючка вокруг? Землеробы пока не окомхоженные — и вконец осатаневшие после реквизиций? Интеллигенция — которую вы прямо призвали истребить, как нетрудовой элемент? Что вы еще ждали — после ваших слов на том съезде, «растратить без остатка весь капитал доверия народа», «сработать все народонаселение на износ, пока не выйдет первое поколение с новой нравственностью и моралью»? Или вы надеялись, что это останется внутри, и никто не проболтается?

— Не вы ли тогда голосовали «за», иуда?

— Вам напомнить, что стало с теми, кто был «против»? Ах, да — еще мир с белопогонными — но что плохого, прекратить наконец, братоубийственную гражданскую войну? Тем более, что воевать уже не за что — из бывшей императорской фамилии, а также прежних олигархов, не осталось почти никого. Кто-то успел сбежать за границу — но мы меньше всего намерены допускать их обратно, к власти! Не для того мы здесь воевали — чтобы кто-то, отсидевшись, приехал чего-то требовать, от нас!

— Вы — пгедатели. Не оправдаетесь!

— Перед кем? Историю — пишут победители. Потому, предателем, и виновным за все, будет тот, кого назначим мы. Догадайтесь, кто.

— Сволочи. Мерзавцы. Пгедегасты пгоклятые!

— Тиран и преступник, ради власти и почестей. Нет, я-то знаю, что это не так, и лично вы, бессребреник вы наш, были исключительно за идею! Но попробуйте объяснить это толпе! Простите, сознательным пролетарским массам. Таким будет — ваше обвинение. В ином месте и временах, это назвали бы «культ личности»… или еще назовут.

— Благодарю. Хоть за эту — услугу. Когда через сто, двести лет начнется снова — массы не усомнятся в идее коммунизма. И если лишь один я был виноват, что не удалось — значит, у другого может и получится. А вас — проклянут. Как предателей — во все времена.

— Предатели — кого? Знаете, как ликовали массы — когда узнали? Что больше не будет чисток, и врагов народа. Что крестьяне будут не гнуть спину в комхозах — а честно работать на себя. Что рабочие будут наконец получать плату за труд, иметь выходные, отпуска, 8-часовой рабочий день. Что дети вернутся к родителям — у кого они еще остались живы. Что бойцов нашей непобедимой и легендарной — наконец, по домам.