Страна Дураков - [10]

– Как знаешь, – пожал плечами лейтенант. – В конце концов, дежурный не я, а ты. Мы вообще можем не парить голову, а прямо сейчас обо всём доложить комбату. И по уставу получится, и отмучаешься мгновенно…

Ячменёв ничего в ответ не сказал. После короткой паузы он развернулся и взбежал по ступенькам штаба.

– Алё! – раздался его голос из-за витринного стекла дежурки. – Дневальный? Дежурный по части говорит! Богомолова ко мне! Срочно! По-тревоге!!!

– Товарищ майор! – картинно застыв на верхней ступени крыльца с прижатой к околышу фуражки ладонью, доложил он. – Металлоискатель по вашему приказанию вызван!

– Придурок! – с явным облегчением выругался Осинкин.

Минут через пять перед дежурным по части стоял, прижимая лопатообразную ладонь к виску, долговязый худой солдат. В своей зелёной цвета бутылочного стекла форме он и в самом деле был похож на меланхоличного поджарого богомола.

"Богомолов?" – лейтенант иронично хмыкнул и мысленно отметил, что фамилия у воина скорее не церковного, а вполне натуралистично-дарвинского происхождения.

Закончив доклад, солдат выжидательно замер.

Пауза затягивалась.

Инициативу на себя взял лейтенант.

– Вот что, воин… Заработать хочешь?

Опешивший солдат прикусил губу и окинул недоверчивым взглядом всех трёх офицеров. Офицеры в глаза не смотрели, но физиономии у них были на удивление серьёзными. Предположение о непонятном розыгрыше начало стремительно улетучиваться из тормозных отделов солдатского мозга. В глазах воина прытким бесом заплясал алчный огонёк.

– Что надо делать? – мгновенно осипшим голосом спросил он.

Валюта…

За валюту почти каждый служивший в группе войск солдат был готов продать душу дьяволу, мать и сестру – в публичный дом, а родину – первому встречному австрийскому туристу. Получали солдаты по сто пятнадцать форинтов в месяц, а дефицитные в Союзе джинсы стоили в местном Военторге не меньше пятисот. Накопить заветную сумму не получалось – крепнущий организм вчерашнего ребёнка требовал не только каши с тушёнкой, но и конфет с мороженым. Поэтому когда такой же высокий, как и солдат, Серёга Ячменёв жестом фокусника извлек из воздуха изъятую у зампотыла пятисосотфоринтовую радужную бумажку и помахал ею перед самым носом воина, тот, поймав её взглядом, сначала побледнел, затем пошёл красными пятнами и покрылся частой испариной.

– Хочешь цацу? – спросил старлей Ячменёв и иронично сощурился.

Солдат попробовал было ответить, но голосовые связки отказали, и он просто кивнул.

– Надо достать пистолет товарища майора, – продолжил старлей.

Богомолов мгновенно обернулся к Осинкину, но самоустранившийся из общего разговора зампотыл ничего пояснять не стал, он лишь молча рассматривал ближайший тополь, изредка ковыряя в асфальте носком хромового сапога одному ему видимые камешки. Никто не хотел озвучивать место потери "Макарова", и окончательно запутавшийся солдат, за неимением других альтернатив, снова обернулся к лейтенантам. Те ситуации не прояснили: они лишь с рассеянным интересом рассматривали рассевшихся на верхушке тополя воробьёв.

"Оно!" – понял Богомолов, сорвался с места и закружил вокруг тополя. Он сделал один круг, затем второй, третий… На излёте каждого круга заходящее вечернее солнце било ему в глаза, и защитнику родины казалось, что в контрастном переплетении тёмных ветвей блеснул пистолет. Он замирал, слегка смещал голову, разочарованно вздыхал и продолжал своё кружение. Охваченного предвкушением скорого и лёгкого заработка солдата не смущала абсурдность сложившейся в его воображении картинки: ему привиделось, как офицеры по очереди подбрасывают в воздух свои пистолеты, ловят их, и, после неловкого броска, пистолет зампотыла повисает на ветке.

Первым вышел из общего транса лейтенант.

– Не туда смотришь, Богомолов! – начал он.

– Не бери выше, бери глыбже! – решительно продолжил Ячменёв.

– Тут такое дело… – подхватил лейтенант.

– Товарищ майор только что какали… – уже вовсю улыбался Ячменёв.

– И наступило всеобщее разоружение! – закончил повествование лейтенант Серёга.

В обстановке Богомолов сориентировался на удивление быстро. Он уныло повернул голову в сторону гарнизонного туалета, спустя пару секунд – в сторону вожделенной бумажки, и тяжело вздохнул:

– В очко не полезу!

– Хрен тебе тогда, а не денег! – подвел черту старлей. Он аккуратно обернул здоровенную красочную купюру вокруг большого пальца правой руки, свернул внушительную фигу, и сунул получившуюся конструкцию под нос солдату.

Вида приблизившейся бумажки Богомолов не вынес.

– Может палкой попробовать? – жалобно предложил он.

– Думаешь, ты здесь самый умный? – вступил в разговор в полном смысле просравший собственный пистолет зампотыл.

– А я чё? Я – ничё, – пожал плечами наёмный спаситель. – Просто, если кто узнает – задразнят. И вообще…

Сказанное вслух имеет свойство становиться материальной силой. Энтузиазм, словно воздух из плохо завязанного воздушного шарика, стал улетучиваться с физиономии солдата. Необходимо было срочно спасать положение, и в разговор снова вступил лейтенант.

– Короче так, – обращаясь сразу ко всем, решительно начал он. – Пистолет, товарищ майор, ваш. Вам и спускать воина в туалет. Поможете потом выбраться, отведёте на стоянку транспортных машин, за туалет, и помоете из шланга. А мы тут обеспечим отсутствие лишних глаз. Серёга отправит роты на ужин, кстати, уже вот-вот время, да присмотрит, чтобы никто не болтался по плацу. А я прикрою со стороны штаба. Если что, придержу комбата или начальника штаба дурными вопросами.