Страна Дураков - [12]

Между тем на противоположенном конце плаца, в одноэтажном здании гарнизонной медсанчасти, открылась оббитая искусственной кожей дверь. Из неё, мелко семеня ножками и суетливо оглядываясь по сторонам, выскочил начальник медслужбы – старший прапорщик Гаврица. Рабочий день военного медика закончился, и он, не преминув опрокинуть ставшую привычной мерную стопку неразбавленного медицинского спирта, пребывал в самом благодушном настроении.

Но спирт оказывал на тучный организм старшего прапорщика самое неожиданное воздействие. С одной стороны – поднимал настроение, с другой – ввергал в состояние свирепого молниеносного поноса.

Катастрофа надвигалась, и старший прапорщик, судорожно сжав половинки объемистого зада, частыми мелкими шажками понёсся через плац в сторону гарнизонного туалета. Длинные ресницы его по коровьи выразительных карих глаз хлопали на ходу растерянно и тревожно, рослое крупное тело подрагивало многочисленными жировыми складками. Комплекцией прапорщик напоминал помесь популярного тогда греческого соловья Демиса Русоса с находящейся на сносях гигантской сарделькой. Кличка "Дюймовочка", уже давно кочевавшая за Гаврицей по гарнизонам и весям, судя по всему, была дана ему в насмешку.

О последовавших за этим событиях интереснее всех рассказывал боец Богомолов:

– Нащупал я, значит, ногой пистолет, – меланхолично вещал он очередной группе хихикающих слушателей, – ну и показываю, значит, зампотылу, что всё путём. Отдал ему подсумок, и нырь в эту гадость! Выныриваю, значит. Ни хрена не видно. Протёр перчаткой стекла на противогазе, вижу – что-то солнца многовато. Зампотыл его загораживал. Ну, думаю, раз есть солнце, значит, нет зампотыла! Наверное, пошёл кого-то отгонять. Смотрю, а подсумок валяется на дерьме и медленно тонет. Подхватил его левой рукой, в правой-то – пистолет. Стою себе, весь в дерьме. Стою и думаю: "Раз пистолет у меня, значит, зампотыл меня не бросит!" А тут, значит, солнце опять пропало. Совсем темно стало. Я думал – зампотыл вернулся. Протёр очки ещё раз, смотрю… и глазам не верю! Прямо надо мной – здоровенная жопа! Голая! И, значит, начинает эта голая жопа срать!.. Так обидно стало! И так весь в дерьме. А тут ещё и на голову серут! Ну, я и ткнул её два раза пистолетом!

Дальнейший рассказ ведется от имени старшего прапорщика Гаврицы. Манера разговаривать у военного медика полностью соответствовала манере ходить. Он часто-часто сыпал словами и, зачастую, не закончив одно слово, уже торопился вытолкнуть из себя следующее. Понять прапорщика было затруднительно, но слушать увлекательно.

– Выпил я вечером, как водится, стопочку, – вещал Гаврица. – Чувствую: клапан прижало. Ну, я бегом в туалет. Сел. Только с духом собрался – чувствую во что-то жопой упёрся. Сначала подумал, что солдаты не только виноградом весь туалет загадили, но ещё и лозу притащили и в очко сбросили. Почему-то подумалось, что это я в лозу упираюсь. Обернулся убрать. А то процессу мешает. Короче, оглядываюсь, а там… мама родная! Марсианин с бластером! Страшный!

Как раз в это время на плацу начали выстраиваться поужинавшие роты.

На раздавшийся из гарнизонного туалета визг отреагировали все. И в самом деле, трудно было не заметить пронзительные звуки, тембр и экспрессия которых вызывали скорбные ассоциации с садистски забиваемой на мясо хрюшкой. Вскоре визг резко оборвался и из дверей туалета появился старший прапорщик Гаврица.

Вид у него был ещё тот.

Помните так часто прикрепляемого к дверям туалетов писающего пластикового мальчика?

Ниже пояса прапорщик был первобытно гол. Его широченные штаны путались у самых щиколоток. Свисавшая из-под рубахи мощная жировая складка всё же не скрывала по детски мелкого мужского достоинства военного медика.

– Помогите! Помогите! – отчаянно завопил увидевший людей Дюймовочка. – Там! Там!!! Там…

При этих словах он достиг края плаца, зацепился спутанными ногами за бетонный бордюр и тяжелой баллистической ракетой взмыл в воздух.

Последние слова он выпалил уже в полёте:

– Там – МАРСИАНИН С БЛАСТЕРОМ!!! – торжествующе закончил он и студенистой массой врезался в разлинованный белыми полосами асфальт.

Все заворожёно замерли. Очевидная незавершённость действа намертво приковала внимание зрителей к пытавшемуся отползти от гарнизонного туалета свежеобгадившемуся полуголому прапорщику.

– Допился, явная "белка"! – брезгливо скривился Панов. Он не любил алкоголиков.

После этих его слов из-за угла туалета выглянул зампотыл Осинкин. Он, было, замер, но затем всё же сделал несколько шагов и в нерешительности остановился вблизи от всё ещё находящегося в горизонтальном положении гарнизонного эскулапа.

Появившегося из туалета Богомолова первым заметил Дюймовочка.

– А-а-а! – снова заверещал он и попытался заползти за зампотыла. – Вот он! Марсианин! А-а-а!

Высадившийся в гарнизонный туалет инопланетянин широкими хлюпающими шагами приближался к Осинкину и Гаврице.

– Господи! Что это за хрень завелась в туалете? – поразился Панов.

Между тем Богомолов приблизился к Осинкину вплотную, снял с головы противогаз, прокашлялся, сплюнул под ноги и в наступившей тишине протянул зампотылу его загаженное оружие.