А стоит заметить, что хотя Михаил и был продавцом обоев, но, понятно, интересовали его не только обои. Еще он очень любил читать. Родители оставили ему довольно богатую библиотеку с множеством собраний сочинений, и этих изданий ему хватило, чтобы читать пару десятков лет без перерыва. Через Драйзера и Дюма Михаил добрался до Ф. М. Достоевского и принялся терпеливо продираться и через него тоже, порой даже не без удовольствия. Ему удивительным образом нравились не сами романы Федора Михайловича, а обширные сноски после них и всяческие примечания, они казались ему гораздо интереснее, чем романы, повести и т. д. Дошло до того, что он не заглядывал в них во время чтения самого основного текста, оставлял их на потом. Таким образом, как раз когда была замечена им пропажа Артема, он добрался до пятнадцатого тома с письмами Достоевского, заранее предвкушая то, что будет после писем, потому что страницы в этом томе были богаты сносками, как никогда до этого. Хватило его ровно на четыре дня этого чтения, дочитал он за это время где-то до года 1856-го, до очередного письма брату Михаилу Михайловичу, у которого Федор Михайлович почти в каждом письме просил взаймы. Читающий Михаил тоже был Михаилом Михайловичем, поэтому, дойдя до очередной просьбы, оформленной по типу «Мне ничего не надо, но пришли 600 рублей», Михаил скептически цыкнул, накинул шапку, вразвалочку вышел на улицу, держа книгу под мышкой, и швырнул ее в мусорный бак.
Только спустя столько лет, лишь когда приключение закончилось столь неблагополучно для Артема и более-менее спокойно для Михаила, Михаил решился рассказать эту свою историю другу, выползши с ним в паб на февральские праздники, не утаил и опасений по поводу своей смертоносной способности. Друг смеялся не переставая, и чем серьезнее пытался казаться Михаил, тем сильнее смеялся друг, на истории с ночными звонками так зашелся, что стал слегка пунцовым и попросил пощады.
Когда история подошла к концу, друг сказал: «Миха, ну елки-палки. Вот сколько тебя знаю, а и не подозревал, что у тебя такое в башке, вот правда! Ты же, во-первых, людей посылать не умеешь, когда это нужно делать. А во-вторых, сам подумай, те, которые в детстве, отморозки, если у них хватало дури деньги у других отбирать, то и остальное само собой выходило так же: на стройку лезть, ПДД нарушать, бычить на других. А те, что сейчас, так еще проще. Если человек вещи начал из дома выносить и мелочь на синьку стрелять — явно у человека в жизни что-то идет не так, не в сторону успеха и процветания. Вот одолжи мне червонец до получки».
«Да пошел ты», — не без тоски отвечал на это Михаил.
Он и рад был остаться при своем мнении, но вскоре узнал, что Артем продал машину как раз перед Новым годом, позвал гостей и не просыхал пару месяцев, а затем обнаружил, что деньги кончились сами собой. Забавно, что Артем, тяжело вздыхая, сам проболтался об этом, не в силах сдержать то счастье, которое вроде и кончилось, но по инерции еще потихоньку двигалось в нем, разогнанное с января и февраля, когда он мог пить, ничего ни у кого не прося, мог сам щедро поить своих друзей.
«Я хотел тебе долг вернуть, — сказал он, нисколько не скрывая, что врет, — но че-то никак поймать тебя не мог, как ни позвоню в дверь — никто не открывает».
Михаил только и сумел, что искренне улыбнуться этим его словам, этому его вранью, как шутке.
