Страхи мудреца - [154]

После сдержанной реакции прочих магистров Элкса Дал внес приятное разнообразие. Он рассмеялся и признался, что немного завидует моей свободе. Посоветовал мне пользоваться на всю катушку любой головокружительной возможностью, какие мне представятся. И сказал, что если уж тысячи километров будет недостаточно для того, чтобы сохранить в тайне мои выходки, тогда тут ничто не поможет.

Отыскать Элодина мне так и не удалось. Я ограничился тем, что сунул записку под дверь его кабинета. Хотя, поскольку он, кажется, никогда им не пользовался, могло миновать несколько месяцев, прежде чем он ее обнаружит.

Я купил себе новый дорожный мешок и еще кое-что из тех вещей, которые всегда должны быть под рукой у симпатиста: воск, веревку и проволоку, крючковую иглу и жилы. Одежду укладывать долго не пришлось, у меня ее было немного.

Собирая мешок, я мало-помалу осознал, что всего с собой забрать не смогу. Это стало набольшим потрясением. Я за много лет привык, что все свое могу унести с собой, причем еще одна рука останется свободной.

Но с тех пор, как я поселился в этой комнатенке в мансарде, у меня начали скапливаться всякие мелочи и недоделанные проекты. У меня теперь было аж целых два одеяла. Несколько страниц конспектов, круглый кусок жести, наполовину исписанный рунами, из артной, сломанные пружинные часы, которые я разобрал, чтобы проверить, сумею ли их собрать.

Я собрал мешок, все остальное сложил в сундучок, стоявший в ногах кровати. Несколько подержанных инструментов, кусок разбитой грифельной доски, который я использовал для вычислений, деревянная шкатулочка с пригоршней мелких сокровищ, что дарила мне Аури…

Потом я спустился вниз и спросил у Анкера, не согласится ли он подержать мое имущество в подвале до моего возвращения. Анкер стыдливо признался, что до тех пор, как я поселился в мансарде, эта крохотная комнатушка со скошенным потолком годами пустовала и использовалась вместо кладовки. Так что он готов был оставить ее за мной, при условии, что я обещаю после возвращения снова поселиться в ней и играть у него в трактире. Я с радостью согласился и, вскинув на плечо футляр с лютней, направился к двери.

* * *

Я не особенно удивился, повстречав на Каменном мосту Элодина. В те дни меня мало что могло удивить в магистре имен. Он сидел на каменном парапете моста, высотой по пояс, и болтал босыми ногами над тридцатиметровой пропастью внизу.

— Привет, Квоут! — сказал он, не отводя глаз от бурлящей воды.

— Здравствуйте, магистр Элодин, — сказал я. — Боюсь, мне придется на пару четвертей уехать из Университета.

— Что, неужто вы и вправду боитесь?

Я заметил в его спокойном звучном голосе легкий призвук насмешки.

Не сразу я сообразил, о чем он.

— Это просто фигура речи.

— Такие фигуры в нашем языке подобны портретам имен. Расплывчатых, слабых — но все-таки имен. Будьте с ними поаккуратнее.

Он поднял на меня глаза.

— Присаживайтесь, посидите со мной.

Я начал было отнекиваться, потом остановился. Все-таки это он сделал меня ре'ларом… Я положил на плоские каменные плиты свою лютню и дорожный мешок. Мальчишеское лицо Элодина озарилось улыбкой, и он гостеприимно похлопал по каменному парапету, предлагая мне сесть рядом.

Я с легкой тревогой посмотрел вниз.

— Знаете, магистр Элодин, я лучше не буду…

Он посмотрел на меня укоризненно.

— Осторожность приличествует арканисту. Именователю подобает уверенность в себе. Трусость не к лицу ни тому ни другому. И вам она не к лицу.

Он снова похлопал по камню, уже решительнее.

Я осторожно влез на парапет и свесил ноги за край моста. Вид отсюда был впечатляющий, сердце у меня радостно забилось.

— Ветер видите?

Я пригляделся. На миг мне показалось, как будто… Нет, ничего. Я покачал головой.

Элодин как ни в чем не бывало пожал плечами, хотя я уловил легкое разочарование.

— Это хорошее место для именователя. Объясните почему.

Я огляделся.

— Вольный ветер, могучая вода, древний камень…

— Хороший ответ, — я услышал в его голосе неподдельное удовольствие. — Но есть и еще одна причина. Камень, вода, ветер — все это есть и в других местах. А чем это место отличается от прочих?

Я поразмыслил, огляделся и покачал головой.

— Не знаю.

— Тоже хороший ответ. Запомните его.

Я ожидал продолжения. Видя, что Элодин молчит, я спросил:

— Так почему же это хорошее место?

Он долго-долго смотрел на воду и наконец ответил:

— Это край. Грань. Высокое место, откуда можно упасть. На грани все видно куда отчетливей. Опасность пробуждает спящий разум. Многое становится ясно. Видеть — это неотъемлемая часть того, чтобы быть именователем.

— А если я упаду? — спросил я.

— Упадете так упадете, — пожал плечами Элодин. — Иногда падение тоже позволяет многому научиться. Во сне ведь часто падаешь перед тем, как проснуться.

Некоторое время мы оба молчали, погрузившись в свои мысли. Я зажмурился, пытаясь расслышать имя ветра. Я слышал шум воды внизу, чувствовал шершавый камень под своими ладонями. Нет, ничего…

— Знаете, как прежде говорили, когда студент на четверть уезжал из Университета? — спросил Элодин.

Я покачал головой.

— Это называлось «отправиться в погоню за ветром», — хихикнул он.